Ключевая фраза
Шрифт:
Я начинаю ему так мягко говорить, мол, Саша, тут такое дело, у меня проблемы по женской части…
Он говорит: «Ерунда, я не брезгую».
Я ему начала жаловаться, что проблемы не временные, а я просто реально болею, мне операцию надо делать, что он такой хороший парень, мне очень нравится, но действительно, я себя чувствую очень неважно, но когда вылечусь, то обязательно мы с ним что-то придумаем…
Он меня слушает, кивает, но вижу, не верит. Говорит: «Ну, че тогда? Че ты, только один способ знаешь, как мужчине радость доставить?»
– Какие у вас
Лиза тоже улыбнулась и лукаво взглянула на своего защитника.
– Нет, он, конечно, не так говорил. Я просто общий смысл довожу… Он говорил проще… В общем, отвечаю ему: извини, я это тоже не умею просто, да и некрасиво это как-то. Ты, мол, Саша, такой классный парень, с тобой только красиво бы все, не как у всех… Ты, мол, особенный…
– Неужели повелся на «особенного»? – спросил адвокат с недоверием.
– Мы с ним сделку заключили. Я ему пообещала фантастическую «Тысячу и одну ночь», как только приду в форму. А он мне говорит: «Ты понимаешь, что я не могу с тобой сегодня не переспать? Меня просто не поймут пацаны. Так что ты должна сказать, что я супергерой был с тобой, рвал тебя на тысячу кусочков до утра. Поняла?» Я ему поклялась, что распишу его достоинства в цветах и красках. После этого мы просто с ним напились и проспали в разных комнатах… Вот так… А с очкариком у нас одна начала встречаться, мол, интеллигент, а как не дала, так он ее утюгом и пришиб. Так что я знаю, кто опасен, а кто нет. Паша ваш – добрый. Это было сразу видно. Он меня в этот же день привез в ателье своего приятеля. Мне и работу сразу дали, и жилье. Ну, каморку эту, кладовую. Это, конечно, не сказка, о которой я мечтала, но для первого дня в Москве – просто чудо. И я поверила, что чудеса бывают, а люди, которые мне попадаются здесь, – чудесные. Вот, Федор и появился, когда я в таком чудесном состоянии находилась. «Если хочешь – живи у меня», – он так и сказал. Разве не чудо?
Адвокат удивленно разглядывал Лизу. Очевидно, она очень умная девушка, так ему показалось. Психолог от природы, оптимист и весьма позитивный человек. Можно сказать, правильный. И как такая могла попасть в ситуацию, выход из которой – до двадцати лет лишения свободы? Неужели то, что адвокат сейчас видит и слышит, всего лишь игра, а перед ним – жесткий и расчетливый персонаж, использующий ситуацию и людей в своих интересах?
Глава 10
Каховский, стоя у окна своего кабинета, наблюдал за происходящим перед зданием. Весна уже давно вступала в свои права, хотя затянула с приходом прилично: еще в середине апреля, после вполне себе весеннего тепла, вдруг пошел снег. Так что природа в этот год удивляла сама себя, то победно кряхтя набухшими почками деревьев, то съеживаясь от северного ветра до желтизны листвы, то вновь вывешивая зеленый флаг победы. Не удивлялись только москвичи, привыкшие винить в капризах природы жилищно-коммунальные службы, МЧС и градоначальника.
Артем любил весну именно в это время, когда уже почти лето, когда можно забыть о почерневших островках снега на зеленых газонах, не очищенных от собачьих испражнений заботливыми гастарбайтерами. Он повернулся к помощнице.
– Я вот, Тина, думаю, какое домашнее животное завести?
– Жениться вам надо, барин, – произнесла Тина, ставя на стол стакан в серебряном подстаканнике, подаренном Артему на какой-то день рождения. – Хотя… Я вам давно говорила: заведите себе ханурика. Кошка для вас слишком ленива, собака слишком глупа, змей вы не любите, ханурик в самый раз.
– Ханорик, наверное, – поправил адвокат. – Ты ж говорила, что это смесь хорька и норки? Ханорик, значит?
– Ханорик, ханурик, какая разница, хоть канарейку! Быстрее домой будете уходить, а не сидеть допоздна. Животное кормить надо.
Тина лихо развернулась, тряхнула рыжей копной волос и с гордым видом удалилась, цокая шпильками и понимая, что последняя фраза за ней, а значит, хоть в чем-то она своего начальника сделала.
– Канарейку, – Каховский опять посмотрел в окно, где в толще ветвей деревьев наверняка обосновались невидимые птицы. – Канарейка – это мысль неплохая.
В детстве у Артема в комнате жил кенар. Пел отчаянно, ухода требовал мало, главное было – вовремя корм подкладывать и не давать поилке иссыхать. Первый кенар благополучно сдох от жажды, когда маленький Артем оставил его на выходных, не проверив поилку, а сам с родителями укатил на дачу. Дело было в жару, птица не простила такого отношения, в связи с чем Артем долго плакал и хоронил ее со всеми почестями, о которых в то время знал.
О втором кенаре Артем заботился по книгам, поэтому тот прожил дольше первого, но все равно сдох от какой-то болезни после того, как потерял почти все перья.
Артем решительно надел пиджак, висевший на спинке кресла. Времени до конца рабочего дня оставалось немного, хотя его уход все равно никто бы не контролировал, в чем, кстати, и заключается главная прелесть работы адвоката.
Каховский знал, где находится переехавший недавно птичий рынок. В зоомагазин он идти не хотел, несмотря на то что тот был в двух кварталах от офиса адвоката. В зоомагазине нет духа, присущего птичьему рынку. Звери, рыбы и птицы в зоомагазине – товар на прилавках, хотя, возможно, и хорошего качества. На птичьем рынке можно взять бракованный товар, но там есть атмосфера, которая присуща только рынку. Рынок – это не только купи-продай. Это общение.
На рынок Каховский вошел, помаявшись перед этим в городских пробках и несколько раз передумав заводить пернатого друга.
Он прошел по торговым рядам с аквариумными рыбками, противно пахнущими рыбьим кормом, потом повернул к шумным птичьим стеллажам и, замедлив шаг, стал присматриваться. В клетках, стоявших на прилавках и висевших над головами, сновали беспокойные птицы разных пород и расцветок, издавая различные звуки, среди которых Артем пытался уловить знакомые нотки, ранее слышанные в детстве. Он помнил, что не все канарейки поют, точнее, поют самцы, да и то лишь те, кто умеют.
Конец ознакомительного фрагмента.