Ключи и калитки
Шрифт:
— Ты ещё скажи, что за эти нападения самов и кайсаков государь возложит ответственность на того же боярина Сколского, — фыркнул я.
— И возложит, если тот не сможет удержать Хвалын-город в своих руках, — невозмутимо кивнула Света. — Но обвинить в нерадении и наказать за урон своему кошельку и владению он может лишь стрелецкого полуполковника Ермила. А вот вотчинного боярина Ермила Ватеевича Сколского вправе, разве что, в опалу отправить или, в самом крайнем случае, если тот не удержит свои земли, лишить боярского титула. И вот последнее для дядюшки Жука и Врана куда страшнее, чем его же собственная казнь как стрелецкого полуполковника.
— Лишение титула страшнее смерти? — хмыкнул я. — Лихо.
—
— Вот теперь, кажется, понимаю, — протянул я. — Но как это связано с дележом неубитого медведя, свидетелями которого мы вчера стали?
— Прямо связано, Ерофей, — вздохнула подруга, явно разочарованная моим тугодумием. — Подъём по социальной лестнице, вот что предложил Стоян Смеянович своим людям во время вчерашнего разговора. Десятники получили обещание, что станут полусотниками. Стрельцы личного десятка Хляби — что станут десятниками. Сегодня Мирян с Поклестом получат предложение пойти в бой под рукой не полусотника Стояна Хляби, но будущего боярина Стояна Смеяновича Хлябина, за что получат вотчины и титул детей боярских, от которого рукой подать до вожделенной боярской шапки. Ручаюсь, уже сегодня по острогу пойдут слухи, что здешняя земля скоро обретёт своих хозяев, и селяне начнут присматриваться к нынешним полусотникам на предмет, к кому лучше идти в арендаторы. А там и об отселении повзрослевших детей на вновь осваиваемые земли задумаются. Поверь, Стоян каждому предложил или предложит то, за что люди станут биться хоть с самами, хоть с кайсаками, хоть с самим дьяволом!
— М-да, своеобразная форма убеждения, — протянул я и вздохнул. — Что ж, посмотрим, как она сработает…
[1] Сплэттер — поджанр хоррор-фильмов, акцент в котором делается на предельно графичные кровавые сцены.
[2] Десяток, полусотня, сотня, полутысяча, полк — наименования стрелецких подразделений весьма условны. В десятке может быть от пяти-шести до двадцати пяти-тридцати воинов. В полусотне — от тридцати до восьмидесяти стрельцов. В сотне — от полуста до двухсот. Полутысяча — возглавляется полуполковником, в ней состоит пять «сотен». В полку — две полутысячи. Таким образом, общее количество стрельцов в полку может колебаться от пятисот до двух тысяч, но это равно редко встречающиеся крайности. Обычно, число стрельцов в полку составляет восемьсот-тысячу двести воинов, не считая новиков, то есть, молодых, только принятых в войско стрельцов.
[3] Наряд — здесь имеется в виду пушкарский наряд, то есть, пушка со всей её обслугой.
[4] Поезд — здесь, в значении «обоз», «караван».
Глава 6
Незваный гость… а ты это ему в лицо скажи
Нойн Оорхан поднялся на лысую вершину холма, возвышающегося над Великой рекой, и, с удобством устроившись на нагретом за день камне, окинул взглядом небольшую, свободную от леса низину, расстилающуюся у подножия холма. Что видели потускневшие серые глаза старого нойна там, где в наступающих сумерках один за одним, словно звёзды Небесного ковра, загорались огоньки многочисленных костров? Костров, вокруг которых сейчас устраивались для вечерней трапезы воины
Оорхан неслышно вздохнул, когда один из духов, играющий с ветром в вышине над его головой, донёс до нойна предупреждение о поднимающемся в его сторону…
— Ясного неба тебе, собрат, — дочерна загорелый кайсак остановился рядом с сидящим на камне Оорханом. Нойн отвлёкся от созерцания лагеря воинов под холмом и окинул взглядом нежданного гостя. Немолодой, хотя до возраста самого нойна тому ещё очень далеко, седовласый и черноглазый степной гость красовался богато расшитым халатом, полы которого были по-походному подвёрнуты и заложены за пояс. Впрочем, для здешних лесов такой халат всё равно оставался весьма неудобной одеждой. Как ни подворачивай тяжёлую ткань, она всё равно норовит зацепиться за ветви кустов или низко склонённых ветвей. Да и через буреломы в таком наряде перебираться — одно мучение. А ещё при госте не было оружия… если не считать внушительного ножа на поясе. Нет, сам Оорхан, поднимаясь на холм, тоже предпочёл оставить копьё и лук в шалаше, под присмотром ученика… Но чтобы кайсак вышел из шатра без сабли на поясе?! Удивительно.
Впрочем, прислушавшись к всё тому же игривому духу, нойн понимающе кивнул. Да и обращение гостя свидетельствовало о том же, что шептал и насвистывал прикинувшийся сейчас ушастой совой дух. Для Говорящих во все времена и во всех землях, тварное оружие всегда было вещью второстепенной. Такие, как сам Оорхан и стоящий ныне рядом с ним кайсак, сильны не крепостью рук и ловкостью тела, а собственной волей, что подчиняет духов, зверей и… людей.
— И тебе попутного ветра, сын степей, — отозвался наконец старый сам, безмятежно взглянув в глаза собеседнику. Кайсак понимающе усмехнулся и, кивнув, присел на камень рядом с нойном.
— Я Урганбег, байи рода Орла, — после недолгого молчания произнёс кайсак.
— Оорхан, нойн Дома у Стылого камня, — так же не торопясь представился сам.
— О… я слышал, нойны ваших мест славятся своим умением обращаться с подземными духами, — с ноткой уважения и… вопроса в голосе протянул степняк. Оорхан усмехнулся, легко распознав причину столь резко повысившегося интереса со стороны собеседника.
— Думаю, и тебе, идущий путями небес, подвластны не только духи Великого Тенгри, — заметил нойн, кивнув в сторону пары змей, что улеглись на камне в нескольких шагах от собеседников.
— Ты много знаешь о степи, Оорхан, — медленно проговорил кайсак. — Хотя твои земли лежат далеко к полночи. Слишком далеко.
— Я долго живу, Урганбег, — пожал плечами сам. — И за прошедшие годы многое повидал, много где побывал и многое узнал. А куда не дошёл своими ногами, то видел глазами моих духов.
— Понимаю, — покивал кайсак и с неожиданной грустью произнёс: — А вот я впервые покинул степь и мне… неуютно.
— Для впервые вошедшего под сень Большого леса, ты удивительно хорошо говоришь на языке самов, — заметил нойн.
— Мы давно торгуем с твоими полуденными сородичами, Оорхан. А в степи ни одна сделка не совершается без одобрения байи, — ответил Урганбег, и тут же перевёл тему: — Мои духи волнуются. Чем дальше, тем больше, нойн. Но байи других родов, идущие с нами, не желают и слышать моих предупреждений. У них в друзьях нет младших слуг Тенгри.
— Как и у наших нойнов, — произнёс Оорхан, понимающе кивнув задумчивому собеседнику. — Меня они тоже не желают слушать. А духи Ветра ужевторой день отказываются даже приближаться к Великой реке.