Ключи и калитки
Шрифт:
— Прощенья прошу, барышня. Новик наш Ровен, из черносошных поселенцев. Обхожденью не научен да ума толком пока не нажил. Ты уж не серчай на него. Привык сиволапый с чумаками возиться, где уж тут вежеству взяться!
— Добро, господин десятник, — выпрямив спину и водружая арбалет на бортик фургона, отозвалась Света, отвечая стрельцу вежливым, я бы даже сказал снисходительным кивком. Я чуть заметно хмыкнул. И откуда что берётся-то? А хотя-а… если вспомнить её матушку… м-да.
Десятник тоже оказался не дурак и поведение моей подруги заметил. Посерьёзнел.
— М-м, чую, вы не соль на торг везёте, — медленно проговорил он, уже совсем
— Не соль, и не на торг, — согласился я с выводами десятника. — Путешествуем по зароку. Новые места ищем, с людьми знакомимся, дабы в будущем я мог по стопам батюшки пойти. Торговым гостем.
— Дельно, — протянул стрелец. — Но досмотра сие не отменит. Порядок государем установленный не нам менять.
— Так мы и не возражаем, — пожал я плечами, протягивая десятнику подорожную, выданную Стояном Хлябей. Тот развернул бумагу и довольно шустро вчитался в написанный текст, время от времени прерываясь, чтобы бросить на нас со Светой изучающий взгляд. Да-да, в выданном нам документе была и такая вещь, как словесное описание. Вот с ним-то десятник и сверялся.
— Вот! Вот они! — наши молчаливые переглядывания прервало появление того самого новика Ровена. Обернувшись в ту сторону, откуда раздался его крик, я невольно фыркнул. Происходящее было до боли похоже на то, как обиженный ребёнок тащит за собой старшего брата, чтобы тот покарал его обидчиков, отнявших у бедняжки совочек в песочнице. Правда, в данном случае старшего брата заменяла пара габаритных стрельцов, молодых мордоворотов, похожих друг на друга, как близнецы-братья. Но были они не одни. Сии медведеподобные товарищи в трещавших от распиравшей их мышечной массы уставных серо-зелёных стрелецких кафтанах сопровождали похожего на дьяка из советских фильмов тщедушного козлобородого мужичка в чёрной, расшитой серебряной нитью тафье, длиннополом чёрном кафтане, перетянутом широким боевым поясом, к которому вместо сабли на подвесе крепилась серебряная чернильница. В руках же у сопровождаемого был солидный гроссбух.
«Дьяк» остановился в пяти шагах от нас, вздёрнул вверх козлиную бородку-клинышек и, окинув презрительным взглядом присутствующих, обратился к десятнику.
— Кто таковы? — м-да, а голосок-то у дядечки аккурат впору к бородёнке. Козлиный.
— Купцов сын Ерофей Хабаров из гостей торговых с невестою Светланой из Багалеев, — лениво отозвался десятник. — Путешествуют по собственной надобности. Товара для мыта не имеют. Не имеете же? — на этих словах он повернулся ко мне.
— Не имеем, — согласился я, одновременно отдавая валявшемуся в фургоне Баюну команду скрыться из виду вместе с ящиком Граца. Ещё не хватало, чтобы местные этот пепелац увидели!
— Это что ж за купец без товара? — скривился «дьяк». — Диво дивное, чудо неслыханное!
— Не купец, а купцов сын, — поправил я его, отчего чернокафтанник состроил ещё более кислую мину.
— Всё едино, — отмахнулся он свободной рукой и кивнул одному
— Ежели найдётся, — уточнил десятник, явно демонстрируя своё командирское положение и власть над стрельцами, что оба габаритных охранника мытаря и подтвердили, согласно кивнув в ответ на его слова, и лишь после двинулись к фургону. Мытарь же, получив этот укол, недовольно фыркнул. А вот прыткий Ровен явно понял слова начальства как-то не так… потому что рванул он, растопырив руки, прямиком к Свете. Да так споро, что десятник его и перехватить не успел. Уж не знаю, что именно этот идиот намеревался найти на теле моей невесты, но задумка его провалилась. Дважды.
Первый раз, когда он потянул к ней грабки… и взвизгнул. Молниеносно выхваченный из ножен перевязи, нож мелькнул в Светиной ладони и явно кольнул напавшего в пах. И второй, когда я оказался за его спиной и прижал свой кинжал к длинной шее придурка.
— Я ж тебя, сучёныш, за обиду моей невесты на ремни порежу, — тихо шепнул ему на ухо, пока стрельцы и чернокафтанник обтекали от дури новика.
— Без бубенцов останешься, — разъярённой кошкой прошипела ему в лицо Света в тот же момент. Новик побелел.
— Ровен, дурень огородный! Потрох сучий! Ты у меня на стене сгниёшь! — взревел десятник и договорил уже куда тише: — ежели ныне жив останешься.
Остался. Не убивать же дурака! Взял я его за шкирку да оттащил от Светы. Ну а что под ноги десятнику убогого швырнул… Так мог бы и вовсе ногами запинать… Повезло дебилу.
— Повезло, — протянул в голос, словно соглашаясь с моими мыслями, десятник и, придавив ногой спину попытавшегося было подняться ошалевшего новика, кивнул охранникам мытаря, застывшим у фургона. — Ну, чего тянете? Нам что, век здесь куковать?
Те, опомнившись, рванули к корме фургона и, с неожиданной для таких бугаёв грацией, перемахнув через довольно высокий бортик, скрылись за пологом… чтобы уже через пару минут выбраться наружу.
— Соли нет, — отрапортовал один из них.
— А что есть? — встрепенулся мытарь.
— А то не твоего ума дело, — неожиданно резко отозвался десятник. — Ты, Шилок, сюда поставлен вести учёт соляному торгу да взимать с него мыто. Вот сим и занимайся, а чужого не замай!
От такой отповеди чернокафтанник аж отшатнулся. Но… промолчал, проглотил обиду, хотя и видно было, если бы не чужие люди рядом, точно в амбицию полез. Видно по нему, вон как глазами сверкает.
Как бы то ни было, но на этом наше общение с таможней завершилось. Мытарь в сопровождении своих охранников удалился встречать следующий чумацкий поезд, успевший проползти через ворота и остановившийся в десятке шагов от нас у обочины тракта. Ровен, кряхтя и сопя, уполз куда-то за блокгауз, а оставшийся на месте десятник помог Светлане забраться в фургон и, когда та уже готова была скрыться за пологом, неожиданно глубоко ей поклонился.
— Благодарствую за брата, барышня Светлана, — прогудел он. — Он ныне в Усть-Бийском остроге служит, в десятке под началом Лихобора Лиса. Говорил, кабы не твоя помощь ему в травной избе после ранения в ночной сече у Палого холма, помер бы непременно. Так-то… ну а теперь, езжайте со Светом! Ежели поторопитесь, то до заката успеете добраться до постоялого двора Синяя Жжёного. Он хоть и пройдоха, каких мало, но двор его один из лучших на тракте. Передадите привет от Лавра Бобыля, и Синька примет вас со всем вежеством. Ну, прощевайте!