Шрифт:
Глава 1
Непомерно огромная чёрная фигура, парящая в полутора сотнях метров над землёй, впечатала молодую девушку в стену небоскрёба, безучастным зрителем наблюдавшего за ними. Ни ночному небу над головами, испещрённому миллиардами тусклых, как жестяные монеты, белёсых звёзд, ни мерцанию моря неоновых реклам внизу не было никакого дела до этих двоих. Огромные шестерёнки вдалеке, управляющие подъёмом и спуском ярусов города, всё так же мерно вращались. Казалось, несчастной пришёл конец, но чёрно-фиолетовые сгустки автоматной очередью изрешетили затылок и спину чудовища. Врезаясь в мерзкую чернильную плоть, они расплёскивали её во все стороны, как упавший в воду крупный тяжёлый камень поднимает брызги. Раны тут же зарастали, но масса
Стрелок улыбнулась, когда страшная когтистая лапа, державшая её подругу, разжалась. Стрелок по широкой дуге поднялась выше, оставляя за собой бледный след голубого огня из её турбосапог. Двойники монстра, разве что размером раз в десять поменьше, преследовали её, но тратить время на них не следовало – как только источник погибнет, они тоже исчезнут. Перенаправив струю, стрелок заставила себя перекувырнуться в воздухе, продолжая выпускать один заряд за другим по уже сбитой мишени. Позади неё пронеслась вихревая, закрученная в спираль струя воды, сметая мелких тварей – напарница пришла в себя настолько, чтобы вернуться в бой. Сразу после этого на огромную тварь обрушился завывающий огненный шквал, давая девушке с оружием возможность накопить больше энергии для выстрела помощнее. Она чувствовала, как тёмная энергия разогревает бластер в её руках, буквально требуя поскорее выпустить. И злорадно наблюдала, как бестия, предугадывая неминуемую кончину, ярится и мечется там, внизу. Стрелок ухмыльнулась и нажала на кнопку. Одновременно с ней напарница взмахнула ключом, будто дирижируя невидимым оркестром, и поток пламени, сливаясь с залпом бластера, сокрушительной волной понёсся на теневого монстра.
Монстр не долетел до белого асфальта далеко внизу. Рассеялся в мелкое чёрное крошево, а оно, в свою очередь, прямо на глазах превратилось в ничто. Обе девушки поднялись выше и аккуратно приземлились на край плоской крыши.
На ночном небе, усеянном мириадами звёзд, названий которых не знали на далёкой Земле, сияла растущая луна. Щёки холодил воздух, не самый подходящий для прогулок в это время года – стояла промозглая поздняя осень. Там, внизу, на улицах и в домах, поддерживали одинаковую комфортную температуру круглый год, но на открытой всем ветрам вершине небоскрёба ощущалась настоящая погода.
– Можем идти домой, – сказала стрелок.
Взмахом собственного металлического серебристо-чёрного ключа она небрежно начертила в воздухе дверную створку и сразу вставила ключ в сотканную буквально из воздуха замочную скважину. Дверь выглядела в том стиле, который обычно называют футуристическим, вот только для обеих бойцов события являлись отнюдь не будущим, но их насущным настоящим.
Дверь распахнулась, и девушки бестрепетно шагнули в манящий яркий свет, льющийся с другой стороны.
– Странный он всё-таки, твой родной мир, Альзе, – сказала та из пары, что управляла стихиями.
Стрелок усмехнулась, пожала плечами и прошла к регистрационной стойке, чтобы сдать выполненное задание, на ходу снимая защитный шлем. Её длинные, ниже лопаток, светлые волосы разметались по спине и плечам.
– Ты точно в порядке, Амалика? – уточнила Альзе, заполнив все необходимые формуляры.
– Да, конечно. Я…
Девушки застыли, не в ужасе – они привыкли к подобным зрелищам, но отдавая последнюю дань памяти. В соседнюю дверь вносили наспех завёрнутое в чей-то широкий синий плащ мёртвое тело. Эта группа была побольше, состояла из пяти человек… теперь уже из четырёх. Амалика была глубоко благодарна этой ткани, не позволяющей увидеть страшные глубокие раны, покрывающие несчастную жертву, буквально растерзанную на части. Да, она не видела, что именно произошло, но прекрасно знала, что делают тени, добравшись когтями и клыками до плотских оболочек смертных, что дерзнули бросить им вызов и проиграли. Лет десять тому назад, когда Амалика только появилась здесь, она бы, наверно, плакала, кричала и рвалась в ту дверь,
– Идём отсюда, родная, – Альзе проявила обычно не так уж свойственную ей чуткость, приобняв подругу за плечи и увлекая за собой.
Их с напарницей тактика заключалась в том, чтобы не давать теням времени на атаку, ведь любой пропущенный удар чаще всего становился фатальным. Но сегодня Амалика сплоховала, и, если бы не Альзе – сейчас бы её хоронили рядом с тем беднягой. Если бы вообще что-то осталось, потому что, как казалось девушке, монстр собирался её сожрать. Согласно обычаям мира Амалики – её бы похоронили, а не сожгли и не аннигилировали. По крышке гроба стучала бы земля, но ей было бы всё равно. Скольких они уже проводили в последний путь? И сколько таких ещё предстоит? У войны, что вели ключники, не было ни начала, ни конца – по крайней мере, они не застали начала и не доживут до конца. Им предстоит снова и снова перешагивать через могилы соратников, зная, что, при всех дарованных им возможностях, вернуть с того света никому не под силу. Можно сотню, тысячу раз победить, но все успехи разом теряли значение, стоило лишь один раз ошибиться.
– Ты слишком близко к сердцу воспринимаешь смерть, – вздохнула Альзе, усаживая подругу в кресло напротив себя и отходя к стойке, чтобы сделать ей горячий напиток.
– А ты чересчур спокойна, – возразила та.
– При очевидной перенаселённости моего города знать, что люди умирают сотнями каждый день, нормально. Я привыкла к этому с детства. У нас даже считается, что регулярное прореживание избытка потребителей полезно. Производство не успевает покрывать их нужды, слишком многие живут за чертой бедности.
Амалика опустила взгляд в пол. Многие говорили, что Альзе без малейших раздумий воспользовалась предоставившимся ей шансом покинуть ту высокотехнологичную клоаку и с удовольствием бы выбросила ведущий туда ключ, отнюдь не будучи в восторге от необходимости защищать и опекать постылый родной мир, но роскоши выбирать и отказываться от обязанностей ключники не имели. Амалика обожала край, где родилась с его безграничными лесами, полями и водопадами, и ей было трудно даже представить, как вообще можно иначе. Мир, что произвёл на свет, вскормил и воспитал, в её глазах заслуживал уважения, несмотря на все недостатки.
– Так что, увы, у нас не принято вздыхать по чьей-то смерти. Даже родители, умирая, не сожалеют, ведь это освободит ещё немного жизненного пространства и ресурсов для их детей.
– А сами дети… тоже так считают? – с трудом выговорила Амалика.
– Да. Они признательны родителям, но понимают, что всё происходит правильно. У нас взаимоотношения построены не на чувствах и эмоциях, а на взаимовыгодном партнёрстве, – пояснила Альзе.
Она вручила подруге полную чашку ароматного чёрного кофе без капли сливок.
– Тем не менее, ты не дала мне сегодня погибнуть так, словно для тебя это в порядке вещей, – пробормотала Амалика, глядя на поверхность кофе, избегая поднять глаза на лицо Альзе.
– Да. Слишком неудобно искать новую напарницу. С тобой я уже сработалась.
***
– Санити! Где ты, Санити?!
Альзе бежала так, что у неё уже горели лёгкие. Она неслась вперёд, сломя голову, перемахивая над проулками между домами с крыши на крышу, будто их вовсе не существовало. Тренированное тело интуитивно рассчитывало расстояние и силу прыжков. В её ушах звенел издевательский смех мелких теней, шныряющих вокруг, но слишком быстрых и юрких, чтобы попасть по ним. Поняв это уже давно, теперь Альзе даже не отвлекалась.