Книга 1

Высоцкий Владимир Семенович

КРАСНОЕ, ЗЕЛЕНОЕ…

* * *

Я любил и женшин, и проказы,Что ни день, то новая была.И ходили устные рассказы по районуПро мои любовные дела.Но, однажды, как-то на дорогеРядом с морем, этим не шути,Встретил я одну из очень многихНа моем на жизненном пути.А у ей широкая натура,А у ей — открытая душа,А у ей — шикарная фигура,А у меня в кармане ни гроша!Потому, что ей в подарок — кольца,Кабаки, духи из первых рук.А взамен — немного удовольствийОт ее сомнительных услуг.Я тебе, — она сказала, — вася,Дорогое самое отдам!Я сказал: за сто рублей согласен,А если больше — с другом пополам!Есть такие женщины, что кони:На дыбы, закусят удила!Может я чего-нибудь не понял,Но она обиделась, ушла.А через месяц улеглись волненья,Через месяц вновь пришла она.У меня такое ощущенье,Что ее устроила цена.

* * *

Я

однажды гулял по столице,Двух прохожих случайно зашиб.И, попавши за это в милицию,Я увидел ее и погиб.Я не знаю, что там она делала,Видно, паспорт пришла получать.Молодая, красивая, белая…И решил я ее разыскать.Шел за ней и запомнил парадное.Что ж сказать ей? Ведь я — хулиган!Выпил я и позвал ненагляднуюВ привокзальный один ресторан.А ей вслед улыбались прохожие,Ну, хоть просто кричи караул.Одному человеку по роже яДал за то, что он ей подмигнул.Я икрою ей булки намазывал,Деньги прямо рекою текли!Я ж такие ей песни заказывал!А в конце заказал „Журавли“.Обещанья я ей до утра давал,Я сморкался и плакал в кашнэ,А она мне сказала: „Я верю вамИ отдамся по сходной цене“.Я ударил ее, птицу белую,Закипела горячая кровь!Понял я, что в милиции делалаМоя с первого взгляда любовь.

ПОПУТЧИК

Хоть бы облачко, хоть бы тученькаВ этот год на моем горизонте.Но однажды я встретил попутчика,Расскажу вам о нем, знакомьтесь!Он спросил: — Вам куда? — до ВологдыАх, до Вологды, — это полбеды.Чемодан мой от водки ломится.Предложил я, как полагается:„Может выпить нам, познакомиться?Поглядим, кто скорее сломается!“Он сказал: „Вылезать нам в Вологде,Ну, а Вологда — это вона где!“Я не помню, кто первый сломался.Помню, он подливал, поддакивал.Мой язык, как шнурок, развязался,Я кого-то ругал и оплакивал.А проснулся я в городе Вологде,Но — убей меня — не припомню, где!А потом мне пришили дельцеПо статье Уголовного кодекса.Успокоили: „Все перемелется“.Дали срок и не дали опомниться.И вдобавок плохую дают статью,Ничего, говорят, вы так молоды!Если б знал я с кем еду, с кем водку пью,Он бы хрен доехал до Вологды!Все обиды мои годы стерли,Но живу я теперь, как в наручниках.Мне до боли, до кома в горлеНадо встретить того попутчика!

ПРО СЕРЕЖУ ФОМИНА

Я рос, как вся дворовая шпана,Мы пили водку, пели песни ночью,И не любили мы Сережку ФоминаЗа то, что он всегда сосредоточен.Сидим раз у Сережки Фомина,Мы у него справляли наши встречи.И вот о том, что началась война,Сказал нам Молотов в своей известной речи.В военкомате мне сказали: „Старина,Тебе броню дает родной завод „Компрессор“Я отказался, а Сережку ФоминаСпасал от армии отец его профессор.Кровь лью я за тебя, моя страна,И все же мое сердце негодует:Кровь лью я за Сережку Фомина,А он сидит и в ус себе не дует.Ну, наконец, закончилась война,С плеч сбросили мы словно тонны груза.Встречаю я Сережку Фомина,А он — Герой Советского Союза.

* * *

Сегодня я с большой охотоюРаспоряжусь своей субботою,И, если Нинка не капризная,Распоряжусь своею жизнью я.Постой, чудак, она ж наводчица,Зачем же так? — уж очень хочется!Постой, чудак, у нас компания,Пойдем в кабак, зальем желание.Сегодня вы меня не пачкайте,Сегодня пьянка мне до лампочки,Сегодня Нинка соглашается,Сегодня жизнь моя решается!Ну, и беда же с этой Нинкою,Она спала со всей Ордынкою!С такою спать кому ж захочется?А мне плевать, мне очень хочется!Сказала, любит, все заметано.Поставлю рубль за сто, что врет она.Она ж того, ко всем ведь просится.А мне-то что, мне очень хочется!Она ж хрипит, она же грязная,И глаз подбит, и ноги разные,Всегда одета, как уборщица,Плевать на это — очень хочется!Все говорят, что не красавица,А мне такие больше нравятся. ну,Что ж такого, что наводчица?А мне еще сильнее хочется.

ТАТУИРОВКА

Не делили мы тебя и не ласкали,А что любили, так это позади.Я в душе ношу твой светлый образ, Валя,А Леша выколол твой образ на груди.Я в тот день, когда прощались на вокзале,Я тебя до гроба помнить обещал.Я сказал, — Я не забуду в жизни Вали!— А я тем более! — мне Леша отвечал.А теперь реши, кому из нас с ним хуже,И кому трудней, попробуй разберись.У него твой профиль выколот снаружи,А у меня душа исколота снутри.И когда мне так уж тошно, хоть на плаху(Пусть слова мои тебя не оскорбят),Я прошу, чтоб Леша расстегнул рубаху,И гляжу, гляжу часами на тебя.Но недавно мой товарищ, друг хороший,Он беду мою искусством поборол,Он скопировал тебя с груди у ЛешиИ на грудь мою твой профиль наколол.Знаю я, своих друзей чернить неловко,Но ты мне ближе и роднее оттого,Что моя, верней, твоя татуировкаМного лучше и красивше, чем

его.

* * *

Вот главный вход, но только, вот,Упрашивать — я лучше сдохну.Хожу я через черный ход,А выходить стараюсь в окна.Не вгоняю я в гроб никого,Но вчера меня тепленького,Хоть бываю и хуже я сам,Оскорбили до ужаса.И плюнув в пьяное мурло,И обвязав лицо портьеройЯ вышел прямо сквозь стеклоВ объятья к милиционеру.И меня окровавленного,Всенародно прославленногоПрям как был я в амбицииДовели до милиции.И кулаками покарав,И попинав меня ногамиМне присудили крупный штрафЗа то, что я нахулиганил.А потом перевязанному,Несправедливо наказанномуЭти добрые мальчикиДали спать на диванчике.Проснулся я — еще темно,Успел поспать и отдохнуть я.Я встал и, как всегда, — в окно,А на окне стальные прутья.И меня патентованного,Ко всему подготовленногоЭти прутья печальныеВвергли в бездну отчаянья.А рано утром, верь не верь,Я встал, от слабости шатаясь,И вышел в дверь, я вышел в дверь…С тех пор в себе я сомневаюсь.В мире тишь и безветрие,Тишина и симметрия,На душе моей гадостно,И живу я безрадостно.

* * *

В тот вечер я не пил не пел,Я на нее вовсю глядел,Как смотрят дети, как смотрят дети,Но тот, кто раньше с нею был,Сказал мне, чтоб я уходил,Сказал мне, чтоб я уходил,Что мне не светит.И тот, кто раньше с нею был,Он мне грубил, он мне грозил,А я все помню, я был не пьяный.Когда ж я уходить решил,Она сказала: „Не спеши.”Она сказала: „Не спеши.Ведь слишком рано“.Но тот, кто раньше с нею был,Меня, как видно, не забылИ как-то в осеньИ как-то в осеньИду с дружком, гляжу — стоят.Они стояли молча в рядОни стояли молча в рядИх было восемь.Со мною нож. Решил я: „Что ж.Меня так просто не возьмешь.Держитесь, гады!Держитесь, гады!“К чему задаром пропадать?Ударил первым я тогдаУдарил первым я тогда,Так было надо.Но тот, кто раньше с нею был,Он эту кашу заварилВполне серьезно,Вполне серьезно.Мне кто-то на плечи повис,Валюха крикнул: „Берегись!“Валюха крикнул: „Берегись!“,Но было поздно.За восемь бед один ответ.В тюрьме есть тоже лазарет.Я там валялся,Я там валялся.Врач резал вдоль и поперек.Он мне сказал: „Держись, браток!“Он мне сказал: „Держись, браток!“И я держался.Разлука мигом пронеслась,Она меня не дождалась,Но я прощаю, ее прощаю.Ее, как водится, простилТого ж, кто раньше с нею был,Того ж, кто раньше с нею был,Я не прощаю!Ее, конечно, я простил,Того ж, кто раньше с нею был,Того ж, кто раньше с нею был,Я повстречаю!

УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС

Нам ни к чему сюжеты и интриги,Про все мы знаем, все, чего ни дашь,Я, например, на свете лучшей книгойСчитаю кодекс уголовный наш.И если мне неймется и не спится,Или с похмелья нет на мне лица,Открою кодекс на любой странице,И не могу, читаю до конца.Я не давал товарищам советы,Но знаю я, разбой у них в чести,Вот только что я прочитал про это:Не ниже трех, не свыше 10.Вы вдумайтесь в простые эти строки,Что нам романы всех времен и стран,В них есть бараки, длинные, как сроки,Скандалы, драки, карты и обман.Сто лет бы мне не видеть этих строчек,За каждой вижу чью-нибудь судьбу,И радуюсь, когда статья не очень:Ведь все же повезет кому-нибудь.И сердце стонет раненною птицей,Когда начну свою статью читать,И кровь в висках так ломится, стучится,Как мусора, когда приходят брать.

АНТИСЕМИТЫ

Зачем мне считаться шпаной и бандитом,Не лучше ль податься мне в антисемиты,На их стороне, хоть и нету законов,Поддержка и энтузиазм миллионов.Решил я, и значит кому-то быть битым,Но надо ж узнать, кто такие семиты,А вдруг это очень приличные люди,А вдруг из-за них мне чего-нибудь будет.Но друг и учитель, алкаш с бакалеи,Сказал, что семиты — простые евреи,Да это ж такое везение, братцы,Теперь я спокоен, чего мне бояться.Я долго крепился, и благоговейноВсегда относился к Альберту ЭйнштейнуНарод мне простит, но спрошу я невольно,Куда отнести мне Абрама Линкольна.Средь них пострадавший от Сталина Каплер,Средь них уважаемый мной Чарли Чаплин,Мой друг Рабинович и жертвы фашизма,И даже основоположник марксизма.Но тот же алкаш мне сказал после дельца,Что пьют они кровь христианских младенцев,И как то в пивной мне ребята сказали,Что очень давно они бога распяли.Им кровушки надо, они без запаркиЗамучили, гады, слона в зоопарке.Украли, я знаю, они у народаВесь хлеб урожая минувшего года.По Курской, Казанской железной дорогеПостроили дачи, живут там, как боги,На все я готов, на разбой и насилье,Бью я жидов, и спасаю россию.