Книга 2. Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам
Шрифт:
Только в Коктебеле я впервые услышал откровения Исаева о том, с каким трудом он попал на работу к Болховитинову. Отдел кадров его не принял по причине специальности – он имел диплом горного инженера. Тогда он написал трогательное заявление на имя «уважаемого товарища директора», в котором уверял, что риск не велик, а авиационным инженером он станет за год. «Уважаемым директором» в конце 1934 года была Ольга Миткевич. Заявление Исаева тронуло ее своей непосредственностью и выражением страстного желания работать в авиации. Миткевич приказала принять Исаева на работу и направить в новое ОКБ к Болховитинову. Уже одним только этим решением Миткевич
Мы совершали трудные походы по скальному побережью, изучили все бухты и добирались вплавь до Золотых Ворот, азартно играли в крокет и волейбол. Однако мысли о брошенных проектах не выходили из головы.
Истребитель «И», за который Исаев считал себя ответственным, содержал множество оригинальных решений. Его главной особенностью было использование все той же спарки двух моторов, но не с тянущими, а с толкающими винтами. Кабина пилота, вооруженная двумя пушками и двумя крупнокалиберными пулеметами, располагалась впереди толкающей спарки. Фюзеляж заменяли две балки. Между ними за хвостовым оперением стоял пулемет с дистанционным управлением. Исаев надеялся, что я выполню обещание по дистанционному управлению этим пулеметом из кабины пилота. Я действительно обещал, но каким образом пилот будет прицеливаться в противника, атакующего с задней полусферы, – этого я никак придумать не мог. Да и мозги мои были заняты тяжелым «Б» и переменным током.
Газет мы не получали, радио в пансионате не было, и все новости нам приносил Чижиков, который проводил время со знакомыми в соседнем пансионате военной академии. Однажды он встретил нас сообщением о начале воздушной битвы за Англию. Наше радио со ссылкой на немецкие источники передавало о грандиозных пожарах и разрушениях в Лондоне.
Первым не выдержал Крымов. «Беспечно плавать в теплом море и нежиться на солнце, когда такое творится, я не могу. Если Гитлер расправится с Англией, то нам не избежать войны», – предсказал он.
Мы тоже не выдержали и дня за три до намеченного срока покинули Коктебель.
В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ
Весной 1941 года надежд на серийное производство бомбардировщиков ДБ-А уже не оставалось. На Казанском авиационном заводе была заложена серия в 16 самолетов, но ДБ-А не выдерживал конкуренции с туполевским ТБ-7 по летным качествам. Несмотря на то, что Туполев стал «врагом народа», ТБ-7 (Пе-8) все же запустили в серию. К концу 1940 года, после выпуска 12 самолетов, работы по нашей «Аннушке» были прекращены.
Самолет «С» несмотря на ряд доработок, которые проводили опытные конструкторы Залман Ицкович и Илья Флеров, не выдерживал конкуренции с петляковским Пе-2. Надежды на серийное производство «С» после принятия на вооружение многоцелевого пикирующего бомбардировщика Пе-2 не оставалось.
Дальнейшее развитие тандема двух двигателей привело к проекту самолета «И» – пикирующего бомбардировщика двухбалочной схемы с толкающей спаркой. Исаев, поставленный Болховитиновым во главе этой работы, вместе с Ицковичем и профессором Военно-воздушной академии Дзюбой внесли в проект множество элементов конструкторской новизны, в том числе впервые было разработано катапультируемое сиденье летчика. Много необычных схем электропривода изобреталось мною для дистанционного управления оружием. После того как Исаев и Березняк увлеклись ракетным перехватчиком, работы над «И» замедлились, а после 22 июня и вовсе были прекращены.
Восстановив разрушенную было в 1937 году с переездом в Казань совместную работу с профессурой Военно-воздушной академии, Болховитинов реанимировал идею скоростного высотного дальнего бомбардировщика. Ему условно вместо «Б» присвоили новый индекс «Д». Это был проект четырехмоторного скоростного бомбардировщика с двумя спарками двигателей с тянущими и толкающими винтами. Экипаж размещался в герметических кабинах. Управление самолетом предполагалось осуществлять с помощью электрических приводов.
Вот для этого самолета я и работал над системой электрооборудования на переменном токе, изобретал схемы дистанционного управления рулями, закрылками, пушками, пулеметами и надеялся возродить электронный бомбосбрасыватель.
Все, что относилось к конструкции бомбардировщика «Д», к лету 1941 года дальше бумаги не продвинулось. Кроме моих работ по переменному току. Генераторы на постоянных магнитах, всевозможные электроприводы переменного тока вместе с редукторами, стабилизаторы напряжения и частоты постепенно заполняли все свободное пространство в моем, отделе спецоборудования. Это давало повод для шуток и злословия соседей по тесному зданию в адрес мой и патрона: «Все средства, отпущенные для „Д“, ушли на переменный ток, а для самого самолета уже ничего не осталось».
Самый последний по времени проект истребителя-перехватчика с ЖРД получил одобрение патрона и был включен в планы работ на правах факультативного в апреле 1941 года.
Для небольшой бригады разработчиков эскизного проекта, которому уже присвоили индекс БИ, Болховитинов распорядился выделить отдельное помещение. Главный инженер завода инженер-полковник Волков, считавший, как и многие другие «авиационные волки», занятие Исаева и Березняка ребяческой затеей, выделил им комнату, 25 квадратных метров. Там и началась работа над эскизным проектом. Утром 21 июня 1941 года я нашел Исаева и Березняка, горячо спорящих в этой «секретной» комнате. Я хотел согласовать предложения по автоматике управления запуском ЖРД, появившиеся после обсуждения со Штоколовым в РНИИ – НИИ-3. Кроме того, для электрической схемы мне требовалось узнать последний вариант вооружения: четыре пулемета или две пушки?
Березняк сообщил мне, что все пулеметы надо выбросить, оставить две пушки ШВАК и к ним 90 снарядов. Что касается схемы запуска ЖРД, то все, о чем я договорился со Штоколовым, можно забыть. Турбонасосный агрегат у Душкина в самом плачевном состоянии и надежды получить его в ближайший год практически нет.
Здесь Исаев и объявил, что сегодня ночью и завтра в воскресенье он дома все пересчитает и с понедельника мы начнем заново эскизный проект, в котором не потребуется ТНА. На том мы и расстались, чтобы вновь встретиться в понедельник.
В субботу вечером я уехал в Удельную. У бабушки, Катиной мамы, в хвойной атмосфере соснового леса двухлетний Валентин чувствовал себя привольнее, чем на территории фабрики, где мы жили с моими родителями.
Воскресное утро 22 июня обещало солнечный жаркий день. Мы с Катей собрались совершить поход к ближайшим прудам для купания и первого приобщения Валентина к холодной воде. Кто-то из соседей перед самым нашим уходом крикнул: «В 12 часов будет передано правительственное сообщение». Мы задержались. Все обитатели дачного участка собрались у черной «тарелки» трансляционной сети – громкоговорителя «Рекорд». Короткое выступление Молотова разрубило время на две эпохи: «до войны» и «во время войны».