Книга Черной и Белой магии. Иная Реальность
Шрифт:
– Спасибо! – я улыбнулась. – А кто вы?
– Это не имеет особого значения. Считайте, что я – профессиональный критик, редактор. Я слушал всех, но слышал только вас, и хочу сделать вам маленький подарок… Пожалуйста, напишите мне адрес своей электронной почты, и я вам его сегодня вечером пришлю.
Я записала адрес на салфетке. «Критик» произнёс «спасибо» и растворился. А меня тут же окликнул ещё один мужчина. Я встречала его здесь лишь пару раз. Он был уже «в Иной Реальности» и только что заказал себе ещё чуть-чуть…
– Алиссса!!! – воскликнул он, мучительно качая головой. – Ты же творишь на уровне Заклинателей Прошлого
Я улыбнулась ему и внезапно увидела перед собой портрет Пастернака.
– Свет, а вы что-нибудь знаете о Пастернаке? – спросила я.
– А почему ты спрашиваешь?
– Некоторых Заклинателей того времени я хорошо прочувствовала, будто знаю их лично, а сейчас вижу перед собой Пастернака, и захотелось с ним познакомиться, поговорить. Кем он был? Каким он был?
– Ты ещё успеешь с ним познакомиться в Иной Реальности, – успокоила меня Светлана, и мы замолчали.
Со сцены донеслось: «Мой Василёк! Всё будет нормалёк!».
Я не считаю себя вправе критиковать кого-то. Я отключаюсь и не слушаю, когда это – не моё. Критикует обычно тот, кто сам не пишет или пишет ещё хуже, чем тот, кого критикует. Раскритиковать можно даже сотворенное гением. И невозможно нравиться всем. Любое произведение несёт в себе определённые вибрации и чувства, которые либо близки тебе, либо нет. И мы говорим: «Да, это – моё» или «Нет, это – не моё». Но наше собственное восприятие совсем не означает, что произведение не имеет права на существование, ведь оно может понравиться другому.
Я отключила слух, пока «свободный микрофон» не захватил очередной поэт. Я часто видела его в «андеграунде», но мы никогда не общались. Когда я услышала его впервые, он напомнил мне Блока. Ничего общего во внешности у них не было, но тематика и стиль сильно перекликались.
С Блоком я познакомилась ещё в детстве, когда пела в церковном хоре. Или… ещё раньше – в прошлой жизни? Я мгновенно впитала в себя огромный том его заклинаний, чувствуя их «нутром», и внезапно прочувствовала и Его самого, войдя в Поток и подключившись к Его Сектору. Казалось, многое он написал обо мне или для меня, чтобы спустя столько лет я прочитала и что-то вспомнила. Я знала Блока наизусть. Самое любимое заклинание, впервые прочитанное после смерти мамы, – «Поэт». Если вы подумали, что в нём говорится о поэзии и поэтах, вы глубоко ошибаетесь. Это диалог поэта-папы с маленькой дочкой, у которой умерла мама. Я мучительно пыталась понять, почему и кому Блок написал «Поэта», но кого ни спрашивала, никто ничего не знал. Невероятно, но Блок сыграл важную роль в моей судьбе – и на письменном, и на устном экзаменах и в школе, и в Академии Иная Реальность подарила мне возможность рассказать, что я знала о Нём, и почитать Его заклинания людям…
«Свободный микрофон» снова пошёл по рукам. Поэт спустился со сцены и почему-то присел за мой столик.
– Ну здравствуй, «Саша»… – улыбнулась я.
– Тогда… – поэт засмеялся, – тогда здравствуй, «Аня»… Можно мне тебя так называть?
– У меня было много имён в этой жизни, как, впрочем, и самих жизней внутри одной. В детстве родственники и соседи звали меня Таней – так звали маму. В школе – Женей, учителя путали нас с подругой. В Академии преподаватели итальянского – Сандрой, а английского – Элис. На работе итальянцы зовут меня Алей, а немцы – Алекс. Близкие – Лисой, совсем близкие – Лил ей, потому что у меня Лилит – на Солнце…
– Ты – Аня. Я бы даже сказал… Ню – даже в роскошных платьях ты предстаёшь «ню» в своих стихах. Я хочу тебе кое-что подарить.
Поэт протянул мне книгу, фильм и… чётки. Буддистские деревянные чётки со 108 «камушками». Книга про Блока «Александр и Любовь», а фильм – «Луна в Зените» про Ахматову.
– Ты всё время пишешь про Арлекинов и балаганчики… Не успел что-то дописать тогда? Может, тебе поэкспериментировать с другими образами? – поинтересовалась я.
– Не хочу. Это мой любимый персонаж. Обожаю театр. Знаешь, а ведь я мог бы стать актёром, в этой жизни. Но шанс упущен… А ты всё ищешь Человека, Которого Не Было? Почему ты так и не смогла ни с кем жить тогда?
– А разве ты нашёл свою Прекрасную Даму?.. – парировала я.
– Ладно, извини… Скоро будет выпущен сборник, посвященный Ахматовой. Презентация в Питере. Поедем?
– Слишком много связано с этим городом… – уклончиво ответила я.
– Согласен… Но ТОГО Питера больше нет. По крайней мере, таким, каким я запомнил и полюбил его…
Внезапно, откуда ни возьмись, к нам подлетела женщина. Она была уже не молода, выглядела довольно экстравагантно и вся… жужжала.
– Так! Все записываемся на кастинг! Записываемся! Записываемся! Я вас всех послушала. Все вы – гении, поэтому подходим, подходим быстренько! Сюда! Ко мне! Все! Только, товарищи, по очереди и, как говорится, согласно штатному расписанию!
– А что за кастинг? – поинтересовалась я.
– Так, девушка! Я вижу, вы активная! Это замечательно! Я вас сейчас запишу! – воскликнула жужжащая и достала из сумочки блокнот и ручку.
– А куда вы её записываете? – спросила одна из участниц вечера.
– Как куда? На телевидение! А вы, девушка, разве не хотите попасть на телевидение? Там – ПЕ-РЕ-ДА-ЧА!
– Тогда запишите нашу Алису обязательно! Она – Заклинательница! – настоятельно произнёс один из поэтов.
– Она – не просто Заклинательница. Она – великая Заклинательница, – добавил один из бардов.
– Итак, вы – Алиса! Записываю… Телефончик, пожалуйста…
– А вы кто? – осторожно спросила я, продиктовав номер телефона.
– Я – это и есть кастинг! А Кастинг – это Я! Не перебивайте, деточка, а то я что-нибудь забуду у вас спросить… Так… Волосы – чёрные. Длинные. Глаза – чёрные. Большие… Внешность… Поверните голову! Ага, внешность – с налётом Востока… Очень хорошо! Записываю… Так… Что я хотела, собственно, ещё спросить? А!!! Вот: сколько вам лет?
Я сказала правду. Женщина отпрянула от меня в ужасе.
– Ну что вы, деточка! Да разве ж можно так кому-нибудь говорить? А уж тем более телевидению?! Запомните раз и навсегда: вам – восемнадцать! Поняли? Я записываю: во-сем-над-цать… – женщина записала и тоном заговорщика добавила мне на ухо: – И себе запишите куда-нибудь, чтобы не забыть, если потом кто спросит…
– У Алисы вышло много книг! – с гордостью прокричала из зала Светлана.
– Так, всем молчать! Я же записываю! А какой у вас рост?
– Я – метр… И пятьдесят… Плюс восемь… сантиметров… – удивлённо подняв бровь, процитировала я свой собственный стих.