Книга Истины

Лев Ольга

– Этот достойный человек не соврал. В пути с моей одеждой случилась досадная неприятность, и я воспользовался запасными доспехами моего телохранителя. Хозяин этого заведения мог, верно, заметить и то, что доспехи мне не по размеру. Что до поведения Элара, то я давно простил ему. Он воспитывался в аристократической семье, а привычки переживают и смерть родителей, и разорение. Вы желаете узнать что-то ещё?

– Нет, что вы. Прошу простить за беспокойство. Отдыха и прямой дороги, свя… - солдат закашлялся, пряча пробел в знаниях, и

быстро увёл спутников прочь по коридору.

Вирин захлопнул дверь и тяжело опустился на кровать. Лонцо вышел из угла и расслабленно опустил меч.

– Я впервые вижу солдат, так почтительно относящихся к Детям Гроз, - удивлённо проговорил он.

– Ты, верно, мало их видел. Военные нередко происходят из религиозных семей. А даже если это и не так… жрецы старательно поддерживают в них почтительный страх перед храмом и ощущение изгнанников. Храм видит угрозу в армии и сознательно её запугивает. Конечно, действует не всегда, но в этот раз нам повезло.

– А как они опознали в тебе служителя? Ты ведь амулет не носишь…

– Мне и не положено было. Амулеты жрецы носят, а не послушники, - ответил Вирин и выпрямился.

Лонцо с изумлением увидел шрам, выжженный напротив сердца.

– Что это?

– Можно сказать, клеймо. Каждый послушник получает такое на седьмом году обучения. В тот момент, когда начинает узнавать некоторые тайны храма. Сам понимаешь, спрятаться с таким украшением трудно. Жаль, конечно, что я не сбежал до его появления.

– Сейчас это нас спасло.

– Брось. От этого вояки я и так бы отделался. А теперь как в колокол позвонил. Осталось дождаться, кто услышит.

– Да ладно тебе. Мало что ли путешествующих храмовых?

– Много. Для этого стража и нескольких тысяч непосвящённых. А если он кому-то знающему проболтается… жрецам-то вряд ли, не тот круг общения, а вот кому-то из осведомителей… могут и обратить внимание. Послушники, как правило, путешествуют в сопровождении жрецов, чтобы не болтали лишнего.

– Сказал бы, что ты жрец.

– Ну да. В девятнадцать лет. Кроме того, этот вояка, может, и не заметил бы, но любого другого озадачило бы отсутствие амулета. Жрецы их не снимают даже в постели с любовницей, - Вирин махнул рукой и забрался под одеяло.
– Как вышло, так и вышло. Всё равно ничего уже не изменишь. А вот поспать сегодня хоть немного надо.

– Эти солдаты могут вернуться.

– Нет, вряд ли. Они мне уже поверили. Зачем два раза в одном и том же месте копать? А вот если мы сейчас сорвёмся и уедем, то только круглый дурак нас не заподозрит, - музыкант широко зевнул и отвернулся к стене.

Через несколько минут дыхание его выровнялось, сообщив герцогу о том, что его спутник заснул. Самому Лонцо спать теперь не хотелось совершенно. Оставив меч у изголовья кровати, он подошел к окну и облокотился на подоконник. С улицы остро пахло приближающейся осенью, а где-то вдалеке лаяла собака. Небо, впрочем, было по-летнему ясным. Звёзды заполняли черноту, словно рассыпанные по бархату алмазы. Вспомнив о том, что храм запрещает подолгу смотреть на звёзды, герцог стал вглядываться в сияющий узор…

– Звёзды - это холодные глаза Неба, которыми оно равнодушно взирает на людские страдания, - нараспев говорил жрец, стоя перед витражом, изображавшим Пятую Грозу.
– Долгое созерцание звёзд порождает греховные помыслы и ослабление святой веры. Отступившихся Грозы прощают редко, и тяжёл путь возврата под своды храма…

Лонцо устал внимательно смотреть на грузную фигуру в сером облачении и перевёл взгляд на сидевшего чуть в стороне мэтра Одре. Учитель посмеивался одними глазами, но трепещущий свет факелов успешно скрывал недостойное отсутствие благоговения. Лонцо украдкой оглянулся на Олара. Младший принц был ровесником маленького герцога и так же был приведен наставником на поучительную проповедь. Двенадцатилетний голубоглазый мальчуган вдохновенно пожирал глазами храмового говоруна. Кроме них в пустом святилище храма находился ещё и принц Тагор, внимательно наблюдавший за поведением своей малолетней родни. Под его острым взглядом Лонцо вздрогнул и снова стал слушать жреца.

– …звёздный узор создан Тьмой, дабы смущать умы Детей Гроз. Сейчас рисунок его не позволяет являться в мир отродьям Тьмы, владеющим недозволенной, неправедной силой. И за это мы должны быть благодарны Грозам…

«Разве сила - это плохо?
– подумал маленький Лонцо.
– Ведь великий Дараан ничего плохого не принёс в этот мир…»

– Лет двести назад, до присоединения Дасажина к Лагодолу, было одно племя, которое верило, что звёздами в небе написаны человеческие судьбы, - неожиданно произнесло одеяло голосом Вирина.

– Красивые судьбы, наверное, были у этого племени, - задумчиво проговорил герцог.

По утверждению Детей Гроз судьба человека написана в первой увиденной им молнии. Лонцо свою первую молнию запомнил очень хорошо. Она было прямой и очень короткой.

– По крайней мере, погибли они красиво. В бою за собственную свободу. Как только Грозы стали государственной религией Дасажина, жрецы избавились от всех иноверцев, - будничным тоном сообщил музыкант и отчаянно зевнул.

– И чего Дети Гроз испугались? Тайного знания?

– Это не знание, а суеверие. Каждый человек сам пишет свою судьбу. Каждый миг своей жизни, каждым решением, - уверенно заявил бывший послушник и зарылся лицом в подушку.

– Тогда почему я вынужден убегать и прятаться? Разве я так решил?
– герцог повернулся к другу.

Но тот или не пожелал отвечать, или действительно заснул.

– Я думал, в такую рань дорога будет пустой, - удивлённо проговорил Лонцо, глядя на толпу, заполнившую тракт в пятидесяти шагах впереди.

Солнце, поднимавшееся где-то слева, рисовало на булыжниках длинные тени от деревьев.