Книга Истины
Шрифт:
Людей в святилище было не много. Несколько торговцев и скромных горожанок молчали о своих проблемах перед грозными образами. Один человек в пыльном походном плаще мрачно взирал на окруженный семью горящими свечами образ Седьмой…
– …Седьмой Грозы люди боятся более прочих и, сами того не замечая, оказывают ей наибольшие почести, - говорил мэтр Одре, медленно ведя по кругу маленького Лонцо.
– Седьмая Гроза несёт смерть и разрушение. Именно поэтому число «семь» считается несчастливым. И каждый раз, когда с моря прилетают грозы, люди молят их о том, чтобы
– Вы слышали когда-нибудь седьмой гром?
– с замиранием сердца спросил мальчик.
– Слышал, и не раз. И не скажу, чтобы что-то в моей жизни серьёзно менялось. Так вот, Первая Гроза, - Одре подвел ученика к первому витражу, изображавшему колосящееся поле и тучу с ниткой молнии, - приносит щедрые урожаи, дарит плодородие. Вторая хранит мир и любовь в семьях. Она дарует жизнь, - учитель дал мальчику время разглядеть два обнявшихся силуэта на фоне раздвоенной молнии.
– Третья…
Стук ударившейся о стену двери заставил герцога вынырнуть из воспоминаний в полумрак реальности. Гулкий зал пятидесяти шагов в диаметре наполнился громкими голосами, один из которых выделился раздраженно и властно:
– Я понял!
Услышав его, Лонцо похолодел. Взгляд его заметался в поисках укрытия. Одна из дверей находилась всего в нескольких шагах и была чуть приоткрыта. Герцог, не раздумывая, кинулся к ней. Миг спустя, оба друга уже стояли в темном узком коридоре.
– Может, объяснишь?
– тихо спросил музыкант, в узкую щель глядя, как святилище наполняется служителями в темно-серых рясах с золотыми поясами. Они раболепно крутились вокруг богато одетого вельможи, лицо которого Вирину разглядеть не удалось.
– Это Тагор, - шёпотом отозвался Лонцо, прислушиваясь к смутному гомону жрецов храма.
– Герцог Раданский? Что ему здесь нужно?
– удивился музыкант.
– Надеюсь, что не мы.
Гомон меж тем стих, пресечённый окриком будущего императора.
– Я понял! Я помню, как благосклонны Грозы к правителям и их наследникам! Я пришёл не за просветлением. Мне нужен верховный жрец и быстро!
– Сию минуту, ваша светлость!
– один из служителей кинулся к двери, за которой притаились беглецы.
Вирин поспешно захлопнул створку и опустил ощупью обнаруженный засов. По ту сторону двери послышалась совершенно недозволительная сану жреца брань.
– Какой …, Седьмая его забери, запер дверь? Мгновение, ваша светлость! Я воспользуюсь другой!
– торопливые шаги утопали куда-то в сторону.
– Надо выбираться отсюда, - тихо проговорил Лонцо, отступая вглубь коридора.
– С радостью, - отозвался Вирин, поспешно следуя за герцогом.
Через несколько шагов тьма стала не такой густой. Узкие окошки под самым потолком пускали в тесный коридор немного тающих лучей закатного солнца. Ещё через три шага друзья уперлись в незапертую дверь. За ней обнаружился широкий коридор с большими окнами, выходящими в сад.
– И в какой стороне выход?
– спросил Лонцо, оглядывая круглые завороты.
– Этот коридор обычно охватывает святилище кольцом. Так что, идти можно в любую сторону. Вправо, наверное, ближе, - предположил Вирин, и двое молодых людей крадучись двинулись вперёд.
Однако не успели они сделать и нескольких шагов, как шум и голоса послышались сразу и впереди, и за спиной. Друзья в панике переглянулись. Музыкант молча указал на очередную дверь. Распахнув её, беглецы оказались в роскошной, хоть и небольшой комнате. Стены были затянуты пурпурным бархатом, большое полукруглое окно всеми своими разноцветными стеклами смотрело на закат. Довершали картину стол из красного дерева, два массивных кресла и небольшой алтарь, укрытый серым бархатом. Свеча в золотом канделябре, изображавшем молнию, была потушена.
– Пройдемте, ваша светлость. В моём кабинете нам никто не помешает, - послышался за дверью низкий голос.
– Чтоб их всех Седьмая забрала, - выругался Вирин, утягивая Лонцо под серый бархат алтаря.
Едва он успел поправить касающиеся пола края ткани, как дверь распахнулась. По толстому харранскому ковру мягко протопали две пары ног, сопровождаемые звоном шпор и бренчанием ножен. Скрипнула обшивка кресел. Прошуршали скромные шажки, о деревянную столешницу звякнули ножки серебряных кубков. Густо и звонко пролилось вино, и шажки скрылись за дверью.
– Зачем вы ко мне пожаловали, ваша светлость?
– тягучий, как патока, голос растёкся по кабинету, заполняя щели и ниши.
– Оставь этот официальный тон, Сонас, - отозвался резкий голос Тагора, - здесь нет свидетелей. Где-то в ваших краях скрывается мой брат Лонцо.
– Мне известно, что он объявлен предателем, - густой голос жреца пробирал до костей.
Вирин попытался осторожно выглянуть из-под завесы, но увидел лишь темную рясу и концы широкого серебряного пояса, расшитого молниями. Лица верховного музыкант не увидел, но, судя по голосу, приятным оно не было.
– Я надеюсь на твою бдительность. И на сознательность твоих братьев. Мальчишка нужен мне живым.
– Хочешь напоследок пробудить его совесть?
– в густом голосе послышалась усмешка.
– Или будущий великий правитель Лагодола испугался своего малолетнего братишки?
– Следи за словами, иначе я могу забыть, что нас связывает общее дело, - огрызнулся Тагор.
– Я бы плевать на него хотел. Без Горского он ни на что не способен. Окажется, в конце концов, где-нибудь, в канаве, убитый пьяными разбойниками. Мне другое важно. Он что-то знает о Книге Истины.
– Что?!
– грозовым раскатом громыхнул верховный жрец.
Молодые люди под алтарем мысленно повторили этот выкрик, но каждый со своим выражением.
– Эта книга может дать абсолютную власть. Я не желаю, чтобы мальчишка добрался до неё раньше, чем я доберусь до него, - холодно проговорил герцог Раданский.
– Как он мог что-то узнать? Дети Гроз не первый век ищут её, и никаких следов. А твой брат, не имеющий ни силы, ни знания, смог разгадать загадку Дараана?
– от негодующего голоса жреца, казалось, уже гудели стекла.