Книга Кораблей. Чародеи
Шрифт:
— Графа ждешь? — коротко бросил волшебник и ухмыльнулся. — Это надолго, утренняя меланхолия у них…
— А… что же делать? — растерянно протянул менестрель. — Не могу же я тут весь день сидеть…
— Если хочешь, могу взять тебя с собой, — Салзар поднял со скамьи свернутый плащ и накинул его на плечи, — кстати, я и сам хотел предложить тебе работу.
— Восхвалять ваши подвиги в одах? — с надеждой поднял брови лютнист.
— Нет, для начала в качестве слуги, — сурово оборвал его мечты волшебник.
Седрик вздохнул, но, тем не менее, закинул лютню за плечо и, натягивая на голову выцветший
Покинув поместье, они немного поплутали по городу и, в конце концов, миновав южные ворота Мерриана, остановились на развилке дороги.
— Слушай, Седрик, — внимательно посмотрел на юношу Мидес, — прежде, чем отправиться дальше, я вот что хочу у тебя узнать. Ты покойников боишься?
Менестрель вскинул волоокие карие глаза:
— Это смотря в каком случае, — рассудительно произнес он, — ежели среди бела дня да где-нибудь на освященном кладбище, так то нестрашно. А вот в склепе ночевать я пожалуй бы не согласился…
— Ну, этого от тебя требовать никто и не собирается, — ухмыльнулся Мидес, попутно вспомнив один столичный склеп, облюбованный студиозусами Академии волшебства для любовных свиданий, — просто проводишь меня до кладбища и поможешь найти одну могилу.
— Ну, тогда и говорить не о чем, — легкомысленно махнул рукой лютнист, — тем более что плату вы обещали достойную, а голод, — он выразительно погладил затянутый в кожаную курточку тощий живот, — как говорится, не тетка…
Путь до кладбища показался Мидесу на удивление приятным. Пыльная неширокая дорога петляла между посаженными чьими-то заботливыми руками липами, масляно блестевшими темно-зелеными листочками. Иногда она ныряла под сень городской стены, что тоже было нелишним в палящем зное, так не свойственном зареву — последнему летнему месяцу. Да еще и Седрик, решив скрасить своему новому хозяину путь, завел презабавнейшую балладу о некоем рыбачке, вздумавшем жениться на девице-русалке, на что волшебник сначала мрачно буркнул, что терпеть не может рыбу, но потом, повеселев, от души хохотал над сложными взаимоотношениями парочки. В общем, когда они, смеясь и оживленно переговариваясь, подошли к замшелой каменной стене кладбища, то больше всего напоминали старых друзей, вышедших покутить в ближайшую корчму, нежели слугу и хозяина.
— Ну, вот и сие скорбное место, — Мидес театральным жестом указал в сторону кладбищенских ворот и накинул на голову капюшон, — печет, однако…
— Ничего, хозяин, — безмятежно улыбнулся в ответ лютнист, и волшебник отметил про себя, что улыбка у менестреля щербатая и по-детски беззащитная, — послезавтра Рябиновая ночь. Помяните мое слово, на этот раз будет все так, как старики рассказывают: и дождь, и молнии, а может, и чего похуже… вот как накроет город короедской магией…
Салзар презрительно фыркнул:
— Ты, Седрик, вещаешь прямо, как торговка на рынке, — и толкнул заскрипевшую деревянную калитку.
Народу в жаркий полдень на погосте было немного, а смотритель — седой морщинистый старикан, высунув всклокоченную голову из своей сторожки, хмуро оглядел новых посетителей и строго произнес:
— В-в-вы там, в общем, т-т-т… того…
— Мы поняли, — серьезно кивнул заике Салзар. — Скажите, любезнейший. А вот ежели мы, нездешние
И он выразительно положил руку на кошель у пояса.
Старик поморгал, склонил голову к плечу, словно птица, разглядывающая гусеницу, и замычал:
— Дыа-а-ак это… т-т-т… того…
— Нашли у кого спрашивать! — в ворота просеменила сухонькая монашка-ордальонка, осуждающе зыркнув на волшебника неожиданно яркими для ее возраста карими очами. — И не стыдно вам над болезным-то издеваться? Охальники, — утверждающе кивнула она и, потрепав расплывшегося в широкой улыбке сторожа по щеке, достала для него из просторной серой рясы сахарную булочку.
— Извините нас, — учтиво поклонился серьезной монашке Салзар, — просто мы только вчера приехали в Мерриан и в первый раз решили посетить это скорбное место. Уверяю вас, мы были не в курсе э… болезни этого несчастного.
— Да? — недоверчиво уставилась на Мидеса женщина и, смерив его с ног до головы пристальным взглядом, спросила: — Так что же вам здесь понадобилось?
— Видите ли, — продолжал осторожно волшебник, — мне крайне необходимо посетить могилу моего предка, но где ее искать, я не имею представления…
— Идите за мной, — сухо произнесла монахиня и взошла на крыльцо сторожки. Салзар и Седрик, переглянувшись, последовали за ней.
Небольшая комнатка была завалена невообразимым количеством старой, давно потерявшей свое назначение рухляди. Очевидно, болезный, точно сорока, тащил в свое гнездо все, что попадалось под руку. Приглядевшись, волшебник приметил даже сломанную прялку рядом с низенькой, заправленной дерюгой лежанкой.
Женщина подошла к деревянной бочке в углу, очевидно, игравшей роль стола, и с важным видом раскрыла лежащий там потрепанный, внушительных размеров фолиант.
— Вот, — она похлопала морщинистой лапкой по желтым страницам, — здесь есть все сведения, кого, когда придали земле и где именно, за последние сорок лет. Как, вы говорите, звали вашего родственника?
Услышав имя Изоила Сорда, монахиня нахмурилась и потемнела лицом. Резко захлопнув книгу, угрюмо уставилась на Салзара.
— Что же вы думаете?! Что тело этого безбожника предали освященной земле? — она быстро провела перстами по лбу. — Пусть ваш Сорд давно оставил этот мир, дурная слава пережила его в веках, и не считайте, что у нашей церкви короткая память. Мерриан, конечно, сложно полагать обителью добродетели, но мы никогда и никому не позволяли осквернять погост. Так что сами ищите, где его зарыли.
Седрик удивленно вскинул брови и с опаской покосился на нового хозяина.
— Убирайтесь отсюда, — поджала тонкие губы женщина, — родственников, конечно, не выбирают, но лично мне претит общаться с маговым отродьем…
— Что же, — Салзар криво улыбнулся и, ухватив лютниста за плечо, развернул к выходу, — в каком-то смысле я могу вас понять. И прошу прощения, что вызвал в вашей душе такую бурю неприятных чувств.
— А что, этот ваш родственник и вправду был магом? — спросил менестрель Мидеса, когда они оба удалялись от негостеприимной сторожки, провожаемые неразборчивым гуканьем кладбищенского смотрителя.