Книга Кораблей. Чародеи
Шрифт:
— Задержите дыхание, леди Блэкмунд, — тряхнул он волосами, — вы вступаете в обитель тайных знаний элвилин. Профессора Академии волшебства многое отдали бы, чтобы хоть краешком глаза заглянуть в фолианты, хранящиеся здесь.
— Угу, — буркнула советница, мрачно покосившись на спутника, и вступила в темный дверной проем. — Это, часом, не здесь тебе облепихой внешность попортило?
Эйп Леденваль что-то возмущенно зашипел в ответ, но Хельга его уже не слышала. Невесть откуда взявшиеся огоньки россыпью побежали по стенам и шкафам, и в их неверном свете уставилась на нее из-под потолка отвратительная клыкастая
— Уф. Вот ведь исчадие Мглы. Интересно, какой болван решил пристроить тут эту башку…
— Позволь представить, — сладким голосом пропел легат и ткнул перстом в голову чудища. — Нафанаил — охранник, стерегущий здешние несметные богатства. Творение великого элвилинского скульптора Торуса Фенхеля эйп Леденваля, моего тезки-пращура, а, точнее, родного деда. Кстати, статуи в коридоре сотворены его же руками.
— А, ну… — советница смущенно откашлялась и порадовалась про себя, что не стала вслух говорить о впечатлении, которое произвели на нее все эти мраморные лучники, девы с кувшинами и широко улыбающиеся молодые матери с младенцами на руках. — Мило, в общем. И, главное, достоверно…
— Это я уже заметил, — легат насмешливо посмотрел на Хельгу и развалился на диванчике у двери. — Садись же, котик, — он похлопал по розовой обивке рукой, — нам кое-что нужно обсудить.
— А, может, нам лучше уносить ноги, пока твой отец занят новобрачной? Более удачного момента нельзя и придумать, по-моему. Ну и отвратный же колер у этого диванчика… — советница присела на самый краешек, презрительно скривилась, а потом вдруг залюбовалась умостившимся на спинке резным котищей. Провела ладонью по теплому медовому дереву и отчего-то вспомнила золотого красавца, впрыгнувшего в окно спальни старшего князя.
Легат помрачнел.
— Может, и стоит, но я вообще-то собирался вытащить еще и матушку. И это отнюдь не всплеск сыновней любви. Просто Исе всегда лучше удавалось справляться с архонтом Равелтой. И как бы отвратительно она себя ни вела, она все же очень сильная Колдунья. Но такая дура! — Торус закатил к потолку глазищи и тихо простонал. — Представляешь, она наотрез отказывается уезжать. Старая корова наколдовала себе еще один кувшин осеннего меда, и теперь ее обуяла жажда деятельности. Кстати, каким надо быть болваном, чтобы посадить волшебницу в комнату, почти не защищенную от магии!
Мужчина фыркнул и презрительно выплюнул:
— Тоже мне, великие стратеги-элвилин. Да мамуля там сидит только потому, что сама этого желает. Сейчас она носится по спальне, одновременно делая себе прическу и готовя пламенную речь, которая бы поразила папеньку в самое сердце. И даже известие, которое я принес — ну, о том, что отцова женушка не померла, Ису ничуть не смутило. Теперь она, похоже, всерьез почувствовала себя участницей турнира, призом в котором будет Мадре. И в ней проснулась жажда победы.… Ох, Мгла… — легат скривился, — я теперь ума не приложу, как ее убедить уехать в Солейл.
— А ты не пробовал ее заставить?
— Пробовал, — легат мрачно и выразительно провел узкой ладонью по исцарапанной щеке. Хельге на мгновение стало стыдно — она ведь подозревала Торуса в шашнях с очередной девицей. Смущенно кашлянув, волшебница спросила:
— И что теперь думаешь делать?
— Вот я и хотел посоветоваться с тобой, — недовольно буркнул эйп Леденваль, — потому что свои доводы я уже, похоже, исчерпал…
— А знаешь, — задумчиво покачала головой леди Блэкмунд, — может, стоит напугать Колдунью? Ведь твоя догадка, что князь раскопал что-то о смерти матери Сианна, похоже, оказалась верной. Я видела у Мадре твой кинжал. С бирюзой. Ведь это его ты имел в виду, когда говорил, что забрал свадебный подарок отца?
Торус дернулся:
— Вот Мгла! Ну, конечно же, а как иначе? А все эта рыжая дрянь — папашкина подстилка, которая отобрала у меня оружие в Сатвере. Странно, что она не вернула его Сианнке.
— Ну, может, она просто не знала, — пожала плечами Хельга. — Ведь, насколько я поняла, они не слишком давно знакомы с твоим отцом? Хотя, вот что странно, — советница осторожно покосилась на легата, не будучи уверенной, как он воспримет новость, и на всякий случай чуть отодвинулась.
— Она уже успела понести, и твой отец об этом знает. Может, они встречались и раньше?
— Ну, в этом-то, как раз нет ничего удивительного, — Торус потирал пальцем бровь и, кажется, одновременно думал о чем-то своем. — Элвилин могут почувствовать зарождение новой жизни в первый же день, как… Что?! — он резко развернулся к волшебнице, и диванчик жалобно скрипнул. — Ты хочешь сказать, что отец решил завести еще одного наследника? А ты уверена вообще, что это его ребенок?
— Как я могу быть уверена? — фыркнула советница. — Я, знаешь ли, не состою в доверительных отношениях с леди Аррайдой. Но, судя по тому, как Мадре с ней носится… Хотя, — женщина печально вздохнула, — возможно, он ее любит такой, какая она есть, и даже готов принять чужого отпрыска.
Эйп Леденваль насмешливо поднял брови:
— Ты что, всерьез считаешь, что этот холодный и надменный элвилин действительно может полюбить? Да слышала бы ты, какие слова он говорил моей матери! И эта его Тавви? Что, думаешь, влюбленный мужчина вот так запросто отпустил бы собственную жену? Хельга, не будь наивной. Тут явно кроется что-то еще.
— Зря ты так, — советница покачала головой и почувствовала, как глазам неожиданно стало горячо. Она поспешно прикрыла ресницы, и, опустив голову, стала разглаживать складки на изумрудной юбке. — Он действительно ее любит. Даже ты бы это понял, если бы оказался вместе со мной в тот момент, когда он ухаживал за ней, раненной.
— Что значит «даже я»? — тихо и холодно проговорил легат и, ухватив женщину за подбородок, резко развернул к себе, с яростью уставившись в ее глаза. — Хочешь сказать, что я бесчувственный чурбан, который не достоин называться сыном великого князя?
— Не передергивай, Торус, этого я не говорила, — Хельга застонала. Пальцы легата с такой силой впились ей в лицо, что советница задохнулась от боли. Она ударила его по рукам, вцепилась в них ногтями, пытаясь вырваться, однако, элвилин будто и не заметил ее сопротивления, и женщина с трудом процедила сквозь сжатые зубы: