Книга Кораблей. Чародеи
Шрифт:
— Князь, что произошло? — Торус придвинулся к отцу и склонил к плечу голову. Ноздри его слегка дрогнули, точно у зверя, старающегося учуять добычу.
— На нас напали в святилище, — Мадре натянул поводья и придержал переступающего скакуна.
Судорожно сглотнул и резко развернулся к сыну:
— Алиелор, бери пару воинов и скачи за Сингардом. Быстро!
— О-отец, — голос легата слегка дрогнул, — я чувствую знакомый запах. И мне кажется, что он идет от вашей… супруги. Она что, лютнистка?
— Не пори ерунду! Вперед!
Эйп Леденваль коротко кивнул, и Хельга заметила, как в глазах его на миг промелькнуло странное
Леди Блэкмунд тихо вздохнула — Торус даже перед лицом непосредственной опасности умудрялся находить для себя повод покуражиться.
Беловолосый рассеяно кивнул и, кажется, в первый раз удостоил взглядом советницу.
— Леди, ступайте в мой кабинет. Давней сейчас опасно находится без присмотра, даже в замке. Пока не известно, был ли убийца один или…
Он замолчал на полуслове и, яростно ударив лошадь коленями, пустил в галоп по мосту.
Волшебница перевела дух.
— Вот болван, — буркнул над ее ухом Торус. — Так паникует, что даже не чувствует запаха болотной орхидеи… А все же он меня не узнал, — легат тихо и коротко хохотнул.
— Не узнал, — кивнула леди Блэкмунд. — И твое счастье, что он слегка не в себе. Иначе сразу бы сообразил, что твой брат знает, играет ли дама на лютне. Уж менестрелю-то как не знать.
— Ты всегда ищешь повод посмеяться надо мной, — отрезал Торус и нахмурился, буравя Хельгу тяжелым взглядом. Советница тихо фыркнула и, неожиданно для себя, порывисто обняла мужчину, потеревшись виском о его щеку:
— Не злись. Расскажи лучше, что там с болотной орхидеей.
— А… ну, — эйп Леденваль кашлянул и растерянно почесал макушку. — Учитывая слова маменьки, что девицу скоро уберут, этот запах тут явно к месту. Сдается мне, что оружие, которое всадили ей в плечо, отравлено. Иначе, стала бы она выглядеть умирающей от такой раны!
— Подожди, — Хельга отстранилась и недоуменно посмотрела в лицо легату, — а при чем тут «лютнистка»?
— Котик, — назидательно произнес он. — Болотная орхидея входит в состав лака, которым струнных дел мастера покрывают свои инструменты. Я же, как менестрель, обязан это знать, — он фыркнул и прищурился. — Слушай, а ведь от Сандры пахло так же… свежей хвоей…
Тут от ворот послышались громкие голоса, бряцанье оружия и топот копыт. Обернувшись, советница увидела, как в их сторону скачут двое стражников — очевидно, князь отдал приказ на воротах. Торус поспешно вскочил в седло и, наклонившись к волшебнице, быстро прошептал ей на ухо:
— Хельга, донеси мысль насчет запаха лака до моего отца. Так мы сможем убить сразу двух зайцев — отвести подозрение от матушки и убрать менестрельку, пока она не наболтала Мадре чего лишнего.
Он коротко клюнул леди Блэкмунд в щеку и, кивнув подскакавшим, натянул поводья. И вот уже наездники стрелой помчались с моста, вот метнулись тенями по залитой луной просеке, а вот скрылись из виду, точно растворившись в черной сени мачтовых сосен. Волшебницу окутала вязкая тяжелая тишина — даже лягушки во рву перестали квакать, спугнутые суматохой, и Хельга, зябко поежившись, быстро пошла к замку.
У ворот ее встретил немногословный кучерявый стражник, коротко пригласив последовать в покои старшего князя, и спустя пару минут советница уже входила в знакомые двери.
Здесь все оставалось по-прежнему: посреди кабинета поблескивала в свете камина груда голубого шелка, а на письменном столе раскинули белые головки лилии, наполняя воздух тяжелым ароматом. Видимо, Сандра Талька настолько была увлечена, переживая своё недавнее приключение, что подготовку к княжеской свадьбе сочла делом незначительным. Хельга ядовито фыркнула, нахмурилась и прислушалась. Из спальни неслись голоса. Негромкий — Мадре, и еще одного мужчины, бормотавшего что-то о бинтах и компрессах. Советница подошла к двери и уже протянула руку, чтобы постучаться, как внутри что-то загремело, глухо стукнуло, а князь разразился отборной бранью. Хельга, вздрогнув, буквально влетела в спальню и застыла на пороге, созерцая странную картину. Беловолосый, сидя на шкуре у очага, прижимал к плечу Аррайды свернутый в несколько раз ручник, а ближе к двери по полу вытянулось тело златокудрого молодца, о чьи длинные ноги советница едва не споткнулась. Князь оглянулся и облегченно вздохнул:
— Леди Олл, вы хорошо переносите вид крови? А то у нашего лекаря помощник оказался не в меру чувствительным.
Хельга коротко кивнула, осторожно переступила лежащего без памяти Любова чада и тихо спросила:
— Вы вытащили нож?
Мадре указал на изящное оружие с серебряной рукоятью, валявшееся рядом на шкуре и пачкавшее кровью белоснежный ворс.
— Прижмите рану, а я попробую привести жену в чувство.
Хельга быстро опустилась на колени рядом с Аррайдой и сильно придавила рушник к ее плечу. Мадре осторожно приподняв, положил голову супруги себе на колени. Хельга посмотрела на встревоженное лицо князя элвилин, потом на заострившиеся черты его жены, на тени, точно наползающие на ее лицо откуда-то из глубины глазниц:
— Что вы собираетесь делать, князь?
— Я попытаюсь ее дозваться, — неожиданно уверенно произнес беловолосый и, дернув краешком губ, прикрыл веки, что-то беззвучно шепча.
Хельга недоверчиво хмыкнула, глядя, как постепенно пропитывается алым прижатое к ране полотенце, как все тише и невесомее становится дыхание лежащей на шкуре женщины. Она хотела, было, сказать Мадре, что нужно противоядие, однако, подняв на него глаза, поняла, что он сейчас ее просто не услышит. Хотя элвилин находился рядом, у волшебницы было стойкое ощущение, что осталось от него одна оболочка, а сам князь в это время бродит там, куда простому смертному путь заказан. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Мадре глубоко вздохнул и, вздрогнув, открыл глаза. Мокрое полотенце под рукой Хельги вдруг заходило ходуном — раненая зашлась кашлем, потом руки ее пришли в движение, сминая белый ворс с бурыми пятнами, и Аррайда, с трудом разлепив губы, чуть слышно прошептала:
— Одрин… я здесь.
Князь облегченно улыбнулся и осторожно провел ладонью по щеке рыжеволосой:
— Тише, Триллве, не говори ничего. Тебе сейчас нужны силы.
Ресницы раненой дрогнули, она облизала потрескавшиеся губы:
— А… ребенок? Он… жив?
— Не волнуйся, девочка, — Мадре наклонился и оставил легкий поцелуй на ее бледном лбу, — с ним все будет хорошо, поверь мне.
Аррайда чуть заметно улыбнулась и замолчала. Хельге подумала, что рыжая собрала все свои силы, чтобы задать вопрос и, кажется, опять погрузилась в забытье.