Книга мечей

Саберхаген Фред

А еще чуть подальше находилась небольшая, ярко освещенная солнцем пещера. Марк зашел в нее и порадовался возможности хоть ненадолго укрыться от ветра. На полу пещеры было огромное кострище. Но, судя по пеплу и головешкам, этот костер отгорел очень давно и никак не мог быть одним из тех огней, что Марк видел накануне. Кроме того, из легенд он знал, что бог-кузнец использует для своей работы вулканическое пламя, а здесь просто кто-то однажды развел самый обычный, пусть и огромный костер. На потолке до сих пор были видны пятна чуть более темной, чем сама скала, копоти.

Не отдавая себе отчета, Марк бессильно опустился на пол у кострища. Тяжелый запах серы обжег ему легкие, и дышать сразу стало трудней. Зато желудок

наконец угомонился — он больше не требовал пищи, и Марку стало так хорошо… Вздрогнув, мальчик очнулся. Он сидел, опираясь спиной о камень. Он что, задремал? Или что с ним было?

Может, и вправду следует немного поспать? Но нет, сначала, раз уж он здесь, надо что-то сделать. Надо принять какое-то решение. Сюда он пришел по некоей жизненно важной причине… Ах да, конечно, из-за меча. Сперва нужно хоть немного согреться, а затем все как следует обдумать.

Солнце уже клонилось к западу и почти не давало тепла. Оглядевшись вокруг, Марк заметил, что в пещере сохранилось довольно много топлива: здесь были целые и полуобгоревшие огромные сучья и даже стволы, поднять которые одному человеку не под силу. Да, ему нужно согреться. Нужен костер. С большим трудом мальчик заставил себя подняться и начал собирать ветки поменьше.

Казалось бы, все под рукой и развести костер — дело одной минуты. Но он был уже настолько слаб, что даже эта простая работа казалась ему непосильной. Разложив на старом кострище хворост, Марк попытался охотничьим ножом настругать немного щепы для растопки, но руки так тряслись, что лезвие скользило по промерзшему дереву, не оставляя даже царапин. Тогда он попробовал использовать меч, и, несмотря на его тяжесть и размеры, дело потихоньку пошло. Положив рукоять себе на колено и уперев острие в камень, Марк стал водить по лезвию веткой и вскоре получил небольшую кучку мелкой стружки. Затем ударом кремешка об эфес он с первого же раза высек искру.

Стружки тут же загорелись, а вскоре занялись и ветки. «Как хорошо он горит, — подумал Марк. — Это просто чудо какое-то!» Пламя уже охватило самые толстые ветви, и Марк почувствовал живительное тепло. Немножко отдохнув, он вновь заставил себя встать и набрать в миску снега, чтобы натопить воды. Теперь бы еще кусочек хлеба… Нет, о еде думать нельзя, не то желудок опять заноет от голода.

Марк уселся у огня и, попивая горячую воду, рассеянным взглядом скользил по стенам пещеры. И вдруг на дальней от него стене он различил не замеченные им раньше слабые линии. Приглядевшись, он увидел, что они складываются в отдельные крупные символы, непонятно каким образом нанесенные на камень. Часть из них наполовину скрывалась под пятнами копоти. Их было около дюжины, и они были выписаны с какой-то нечеловеческой точностью: идеально правильные круги и овалы, идеально прямые линии… И вдруг Марк оторопел — один из символов точно повторял рисунок на рукояти его меча! Он схватил меч и сравнил оба символа — так и есть, он не ошибся.

Марку показалось, что он стоит на пороге какого-то очень важного открытия. Ему нужно только как следует обдумать все это… Но тут раздался звук, заставивший его на миг позабыть о мече, — это был глухой рокочущий гул, перекрывший даже свист ветра снаружи. «Это ревет пламя горна Вулкана, — успокоил сам себя Марк. — Вечно пылающий горн где-то совсем близко отсюда. А старое кострище — это…» Но мысль, не сформировавшись окончательно, ускользнула.

Марк заметил, как его тень на стене удлинилась, и понял, что солнце садится. «Нет, этой ночи мне не пережить, — подумал он. — Я просто-напросто замерзну». Вопреки предчувствию неизбежной смерти (а может, наоборот — благодаря ему), он вдруг ощутил твердую уверенность, что очень скоро встретится с Вулканом. Но мысли о смерти и о встрече с настоящим богом совершенно не пугали. После смерти брата и отца он на время потерял способность бояться

чего-либо. Только теперь Марк понял, что с того самого момента, когда поднял лежавший в пыли на деревенской улице меч, он делал все ради того, чтобы однажды поднять его против Вулкана. Сразиться с ним и… и тогда — все.

Марк подбросил в огонь еще несколько толстых веток и свернулся рядом с ним клубочком. Он впитывал в себя тепло, стараясь хоть немного подпитать свои силы, которые были уже на исходе. Одеялом ему послужило все то же полотно.

Когда он проснулся, кругом было темно, лишь в вышине горели миллионы звезд и рядом янтарно мерцали последние угольки его костра. Только сейчас мальчик почувствовал, как он замерз. Даже для того чтобы повернуться на своем ледяном каменном ложе, чтобы хоть чуть-чуть отогреть спину, ему пришлось приложить неимоверные усилия. Лицо и плечи замерзли меньше всего, так как были ближе к костру, но стоило ему перевернуться, как на них сразу же дохнуло холодом. Марк знал, что должен приказать себе встать, размяться и принести еще топлива. Он все это прекрасно понимал, но чувствовал, что больше не в силах и пальцем шевельнуть. Откуда-то изнутри поднялась волна озноба, а вместе с ней пришло ясное осознание того, что утра ему уже не дождаться. Но это не имело никакого значения.

«Вставай и поддерживай огонь. Это тебя спасет».

Марк испуганно вздрогнул и даже приподнял голову: этот приказ, казалось, произнес кто-то совсем рядом. Голос был незнакомым, но в нем чувствовалась привычка повелевать, и он разогнал оцепенение. Сделав одно движение, Марк почувствовал, что он еще в силах шевелиться, и осторожно сел. Растерев руки, чтобы хоть немного вернуть пальцам гибкость, он встал сначала на колени, а потом, морщась от боли, поднялся на казавшиеся ему задубевшими колодами ноги. Потихоньку ему удалось слегка размять тело и собрать достаточно хвороста, чтобы костер снова весело запылал.

Марк вновь завернулся в полотно, пристроился поближе к огню и стал растирать лицо. Когда он наконец отнял руки от лица, оказалось, что его со всех сторон окружают высокие молчаливые фигуры. Чересчур высокие, чтобы быть людьми. Но Марк слишком замерз и устал, чтобы хотя бы удивиться тому, что наконец-то встретился с богами лицом к лицу. Вот только который из них Эрдне — тот, к кому его мама чаще всего обращала свои молитвы?

И тут одна из богинь (кто она — мальчик понятия не имел) заговорила:

— Зачем ты принес этот меч обратно, смертный? Он нам здесь не нужен.

— Я принес его ради своего отца. — Марку было совсем не страшно, и его нисколько не волновало, как будут восприняты его слова. — Много лет назад его искалечили из-за этого меча. А теперь этот меч его убил. И брата моего он тоже убил. А меня заставил бежать из родного дома. Он натворил уже достаточно. Мне он не нужен.

Волна легкого недоумения пробежала по кругу, и боги заговорили все сразу, очевидно обсуждая его ответ. Марк смотрел на их почти что скрытые от него полумраком лица и видел лишь движения губ — смысла слов он не понимал. Но затем другое божество назидательным тоном заявило:

— В любом случае тебе уже пришло время оставить отчий кров. Ты что же, собирался всю жизнь быть мельником и охотником за кроликами?

— Да, — не задумываясь, ответил Марк. Но еще прежде, чем ответ вылетел из его уст, он понял, что это не совсем правда.

В разговор вмешался еще один бог:

— Этот меч пока не проявил и сотой доли своих возможностей. Да как ты вообще смеешь судить о подобных вещах?

— Совершенно верно, — поддержал его новый голос. — Этот меч был отдан кузнецу Джорду, затем Джорду-мельнику, а после должен был перейти к его старшему сыну, а после к тебе, смертный. И теперь он твой. Но дан он тебе вовсе не для того, чтобы ты просто принес его обратно. О нет! Даже оставив в стороне вопрос о хороших манерах, мы…