Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура
Шрифт:
Сказано – сделано. Снарядили корабль, наполнили его златом-серебром, многими яствами и посадили на него дочь и сорок ее подружек-прислужниц с сизыми голубками и попугаями, поставили светильники и пустили корабль в море ночью, пожелав ему встретиться со счастьем!
Прошло несколько дней. В это время сын Турумтай-Шешена, Тумакул-Мерген, охотился вдали от своего дома с сорока сверстниками [196] и одним караульщиком [197] , Шяба-Сокуром, прозванным так потому, что у него
195
Золотой корабль без выхода, куда сажают и отправляют провинившуюся дочь хана, – сказочный мотив; корабль здесь аналогичен герметически закупоренной бочке (в «Сказке о царе Салтане»), куда была брошена «провинившаяся» царица с царевичем.
196
Сорок сверстников ханского сына Тумакул-Мергена – также пережиток старинных возрастных групп, облеченный в сказочную оправу.
197
Караульщик – разведчик на войне, здесь: на охоте.
– Там вдали что-то чернеет.
– Что такое? – спрашивает Тумакул.
– Какой-то золотой корабль, сейчас трудно разобрать, завтра к обеду он придет сюда, – ответил Шяба-Сокур.
Так и вышло: назавтра, ровно к обеду, корабль подошел к берегу. Оказался он золотым, и не было у него входа-выхода, так что не знали охотники, как же войти в него.
Выручил Шяба-Сокур.
– Эй, Тумакул-Мерген, стреляй в корабль! – молвил он.
– Как стрелять: прямо или вкось? – спросил Тумакул.
– Если будешь стрелять прямо, можешь убить того, кто внутри корабля, стреляй лучше вдоль корабля, – молвил Шяба-Сокур, родом туркмен.
– Хорошо, в таком случае я выстрелю из лука вдоль борта, – сказал Тумакул и выстрелил.
Три доски от удара стрелы отскочили. В дыру вышла писаная красавица Гулямалик-Курукти с сорока подружками-прислужницами, голубками и попугаями, всех их взял себе Тумакул, а корабль достался Шяба-Сокуру.
Эпизод со стрельбой в золотой корабль, где заперта красавица писаная, – любопытный вариант известного сказочного мотива добывания невесты.
Красавица Гулямалик сказала Тумакулу:
– Теперь я навсегда твоя, но сейчас ты не касайся меня, потому что у меня дитя зародилось, и не от человека, а от солнца.
Тумакул не обратил внимания на ее слова.
– Мне это все равно, – молвил он.
– Я была как сокол на небе и села на твое дерево; ты – герой, и я не буду тебе перечить; только исполни мое желание заветное, – сказала Гулямалик.
– Хорошо, сделаю по-твоему, – ответил Тумакул.
В тот же вечер они поставили шатер.
– Теперь я вижу, что у тебя дитя зародилось от солнца, иначе не была бы девицей, – сказал Тумакул, и стала Гулямалик ему еще милее.
– Ты, быть может, не поверишь, что я не знала ни одного мужчины в жизни, – сказала Гулямалик.
– У тебя и дитя зародилось, и вместе с этим ты – девица; такая может выпасть на долю лишь особенному счастливцу, и такую-то девицу я везде искал, – сказал Тумакул.
– Цени меня, – промолвила Гулямалик.
Долго ли, коротко ли, явился на свет Аллахов ребенок, назвали его Тангри-Берген-Дуюн-Баян.
Несколько дней спустя отец Тумакул-Мергена, Турумтай-Шешен, умер, Тумакул вернулся к себе домой и сделался ханом.
У Гулямалик родились потом еще два сына: Бодентай и Болектай. Когда явились они на свет Аллахов, Гулямалик опечалилась.
– Когда мальчики рождаются, все радуются, что же ты кручинишься? – спросил ее муж [198] .
– Я печалюсь за старшего сына. По пословице нашей: «Кто поведется с куланами [199] ,
198
Обычное превосходство мальчиков (мужчин) над девочками (женщинами).
199
Кулан – один из видов дикого осла, который водится в Монголии; предмет охоты у монголов.
– Не говори больше… я знаю, – сказал Тумакул.
– После твоей смерти Бодентай и Болектай разделят твой народ, а мой сын Дуюн-Баян, рожденный от света солнечного, ничего не получит, а вот о нем-то я и печалюсь… Отправь-ка лучше Бодентая и Болектая к калмыкам.
Послушался ее муж и отправил сыновей к калмыкам, каждого с семью провожатыми [200] . Братья поселились среди калмыков, построили себе дома. От них-то и произошли калмыцкие ханы.
<200
Семь провожатых Бодентая и Болектая, семь сыновей Алтын-хана; число «семь» носит магически-сказочный характер.
Тем временем отец с матерью женили старшего сына Дуюн-Баяна, который остался дома, на Алангу, дочери младшего из семи сыновей Алтын-хана, Тулекти. У них родилось три сына; Боденджар, Кенджар и Сальджут. От Боденджара пошел род кыйатовцев, а от Сальджута – китайцы [201] .
Тумакул был ханом двадцать лет и после него Дуюн-Баян – девятнадцать лет.
201
Персонификация народов: племя замещается своим родоначальником, славою.
Дуюн-Баян собрал свой народ и молвил:
– Думал я вместе с женой умереть, но вижу – моя смерть приближается. Я умру, а вы останетесь. Вот мое слово к вам: все три сына моих недостойны править народом после смерти моей. Моя жена останется вдовой, но я приду, и у нее родится хороший мальчик. Мой народ, подчинись ему! Знаками моего прихода будет следующее: после смерти я буду гореть, как солнце, а затем появлюсь в виде волка [202] . Так и знайте.
Слова эти распространились в народе.
202
Сказочный мотив оборотня.
Когда дошла до Бодентая и Болектая весть о смерти старшего брата, пришли они из Калмыцкой земли к вдове Алангу и нашли ее горем убитой. Сели они на лучших коней умершего брата и поехали охотиться на гору Байыртау; они стали там охотиться на сайгаков [203] , одного живым поймали и домой поехали.
В это время им навстречу из лесу толпа народа валит…
– Что вы за народ и откуда? – спросили братья народ.
203
Сайгак – степная антилопа.