Книга секретов
Шрифт:
– Вечно, Олив. Можешь себе это вообразить? Даже у смерти не будет возможности подарить тебе свободу.
– Олдос, – прорычал Горацио. – Пощади девочку.
Олдос помолчал. Взгляд его ярких желто-зеленых глаз заметался по дну ямы и остановился на Горацио.
– Да что на всем белом свете, – начал он голосом низким и мягким, словно раскат далекого грома, – могло внушить тебе мысль, будто ты волен просить чего-либо у меня?
Олдос
– Предатель. Слабак. Наш род уже лишился однажды своего дома. Думаешь, я позволю, чтобы это повторилось? Я, который вынужден был жить, как нищий, на той самой земле, где должен был жить, как король?
Олдос занес влажную кисть.
– Не добавить ли мне в вашу уютную норку пауков? – спросил он даже мягче, чем прежде. – Несколько гадюк? Осиное гнездо? Или еще что-нибудь, чтобы сделать последние мгновения жизни Олив как можно менее приятными?
Олив сглотнула, глядя то Олдосу в глаза, то на ограду из смертоносного терновника. Горацио не шевелился.
Олдос подождал.
– Скажи еще хоть слово, и я это сделаю, – промурлыкал он, когда стало ясно, что отвечать Горацио не намерен. – Думаю, я позволю Горацио остаться и посмотреть, как ты превратишься в краску, Олив. Это может быть для него неприятно. Судя по всему, он к тебе привязан.
Олдос вновь перевел взгляд на кота.
– Как только моя семья возвратит себе этот дом и все, что в нем есть, – включая твоих заблудших соотечественников, Леопольда и Харви. – Голос Олдоса струился вокруг, словно шипение змеи, – мы разработаем несколько особых наказаний и для тебя, Горацио.
Олдос отвернулся от ямы, чтобы собрать банки и кисти. Еще миг, и он исчез. Олив прислушалась к хрусту кустарника под его удаляющимися шагами.
– Как ты думаешь, что он делает? – шепнула она Горацио.
– Ждет, – ответил тот.
– Куда он, по-твоему, направился?
– Недалеко.
На мгновение они оба застыли. За болью в содранной до ссадин спине и громовым биением сердца Олив не замечала ни слабого неприятного ощущения в ступнях, ни того, как лодыжки стало покалывать, и те начали неметь. Сквозь кружевные тени, падавшие сверху, она посмотрела на свою руку. Кожа заблестела и покрылась следами мазков.
– Горацио… – прошептала она.
Горацио посмотрел туда же, куда и она.
– Разве уже столько времени прошло? – спросил он.
– Сначала мы с Мортоном долго следили за коридором из его картины, а потом я вошла сюда…
Даже сквозь сумрак на дне ямы Олив различила, как Горацио опустил голову.
– Прости, Олив, – сказал он. – Прости, что не смог тебя спасти.
– Ты меня прости, – сказала Олив. – В конце концов, идея использовать краски и забраться сюда – была моя ошибка.
Они снова замолчали. Мгновение спустя
Она тяжело опустилась обратно на землю. Покалывание ползло уже к коленям. Кисти рук онемели. В темноте, в нескольких дюймах от нее, Горацио сидел неподвижно, как камень.
– Горацио, – прошептала Олив. – Если я вроде… ну… того, какой была Аннабель, значит ли это, что вы с Аннабель… что вы были друзьями? – Она сглотнула. – Я имею в виду… ты был привязан к ней?
Девочка услышала, как Горацио негромко вздохнул.
– Что ж, Олив, – сказал кот, – вот тут вы с ней как раз весьма различаетесь.
Они еще немного помолчали.
– Горацио, – глухо проговорила Олив, – если ты все-таки отсюда выберешься, ты расскажешь всем – в смысле, моим родителям, и Мортону, и Леопольду, и Харви, и Резерфорду…
– Да, Олив, – быстро сказал Горацио. – Всем до единого.
– Расскажешь им, что я…
– Не двигаться!
Олив и Горацио повиновались.
– Агент Олив! Агент Оранжевый! – закричал голос с легким британским акцентом. – Не двигайтесь! Мы вас прикроем!
24
Два кота, один большой и черный, второй маленький и пятнистый, и взлохмаченный мальчик в пижаме с драконами выглянули из-за тернистого края ямы высоко наверху.
Сперва Олив была уверена, что грезит: ее собственное воображение привело друзей на помощь как раз тогда, когда для этого было самое время. Потом она заметила, что у Резерфорда в руках пара маленьких пистолетов. Третий пистолет был зажат в зубах у Леопольда. Четвертый держался на шнурке у миниатюрной кобуры, пристегнутой к перевязи поперек груди Харви. Даже воображение Олив на такое было не способно.
Пока Олив глазела вверх, Резерфорд наставил оба пистолета на терновник. Она стиснула зубы и приготовилась к звуку выстрела. Но вместо этого раздалось лишь мягкое шипение.
Олив поглядела наверх.
– Водяные пистолеты?
Резерфорд, не переставая жать на спусковые крючки, посмотрел на нее.
– Заряженные растворителем для красок, – объяснил он. – И микстурой из трав моей бабушки.
Харви запрыгнул на капающие стебли, яростно размазывая их передними лапами.
– На тебе! – заорал он. – И тебе! Даже не вздумайте путаться с Агентом 1-800!
Свежая краска, покрытая блестящей жидкостью, быстро принялась растворяться. Ручейки тающей черной и красной краски потекли по стене ямы к босым ногам Олив.