Книга вторая: Зверь не на ловца
Шрифт:
Санкцию на "применение спецсредств" мог дать только лично носитель Золотого Ордера. Эта мера, ровно как и смертная казнь, могла применяться лишь при Чрезвычайном положении и они являлись, по сути, синонимами в юридическом смысле. Умри "клиент" раньше времени под пыткой, - Король мог и спросить с носителя Ордера за это. Но не за смерть человека, а лишь за неквалифицированную работу, приведшую к потери драгоценной информации, унесенной покойником в мир иной.
– Сир, - откашлявшись, начал стоящий за спиной Дайтона начальник следственной группы, - Все же, я недоумеваю, чего вы хотели бы выяснить, сир...
Дайтон
– Молчит?
– Так точно, сир, с самого начала - ни слова. Мы его допрашиваем по первой категории пристрастия, с первого дня... И пока узнали лишь... Что он - дунландец, сир.
– С чего бы это, капитан?
– на самом деле пленник походил на хайлэндера, чуть горбатым носом и белесыми волосами. Но мало ли у кого какой нос...
– В первые сутки мы поняли, что водой и веревками ничего не добьемся, и вкололи ему... Сир, вы же понимаете, что это конфиденциальный разговор? Я в курсе, сир, что вы доверенное лицо сира Нобиля, но все же...
– Разумеется, - с каменным лицом ответил Дайтон. Нэд не знал об этом его визите, и он попал в это неприметное здание на отшибе заводского района главным образом, блефуя своей осведомленностью. Впрочем, он был уверен, что Нэд за него поручится...
– Так вот, сир... Оставив воду и веревки, мы попробовали "подноготные гвозди"... А когда он вытерпел и это, пришлось вколоть ему два раза по полкуба кератазина и спецсредство "бёрнинг дэнс", полторы "дозы"...
Дайтон понимающе кивнул. Его догадки полностью подтвердились, - он уже видал побывавших под "активным допросом" мятежников.
– Мы показали ему шприц с антиспазматиком, и обещали, что сделаем укол сразу же, как он начнет давать показания. Так вот сир, все что он нам выдал, кроме нечленораздельных криков, были дунландские ругательства. На "даллике", сир.
– Только ругался, и все, и это под кератазином... Вы уверены, что он не собирался пойти на контакт, пока еще был "теплый"?
– Сир, обижаете, сир. Я и мой лучший переговорщик провели с ним почти восемь часов кряду. Никакого толку, никакого намека на заинтересованность в сотрудничестве. Сир, чтобы кормить его, нам до сих приходиться вязать ему руки и ноги, а потом вливать соевое пюре в глотку через шприц!
– Переживете. Он еще не тронулся умом от ваших штучек?
– Нет, сир, так много мы больше ему не кололи, кроме того, чередуем с электрическим воздействием ... на разные участки тела. Реакции говорят о совершенно трезвом сознании. Он держится уже пятый день. Феноменально, сир, идет на рекорд... "бёрнинг дэнс" никто пока не переносил больше шести "сеансов" подряд. Это очень ядреная штука, сир.
– И какие будут прогнозы? Какие-нибудь будут, или?..
– Скорей уж "или", сир.
– Вот и надо было его раскалывать сначала, - проворчал Дайтон, - Насколько мне известно, обычно люди начинают говорить через первые два-три часа пытки...
– Во-первых, сир, у нас приказ сохранять ему жизнь до особого предписания, а в этих делах есть, как бы вам сказать, "точка невозвращения". Во-вторых, в любом случае, обычно речь идет о взрослых людях, которые ценят жизнь, и готовы за неё бороться либо торговаться, иначе и с ними много проблем; наконец, он подросток, и начни мы разбирать его на порционные куски, он, весьма вероятно, быстро умрет от шока. Так что мы весьма ограниченны в средствах, сир.
– Что ж, не буду мешать вам ... хм... работать.
Он развернулся, и торопливо направился к ведущей наверх лестнице, поправляя кожаное пальто. Следом за ним никто не пошел, Дайтон краем уха услыхал, как следователь скомандовал что-то сержанту, и оглянувшись, увидел, что сержант тычет пленного сквозь решетку стальным прутом. Видимо, пауза закончилась, и пора было начинать новый сеанс "допроса по первой категории пристрастия". Дайтон поморщился, и прибавил шаг, подымаясь по лестнице.
Ему было ничуть не жалко этого поганого ублюдка. Несомненно, именно этот пацан, которому вряд ли еще было шестнадцать (и, скажем наверняка, уже и не исполнится), во время бойни в "Роуди Сэплай" косил из своей уродливой бесшумной трещотки беспомощных, перепуганных женщин и детишек... Теперь с ним тоже поиграют во взрослые игры, - все логично и предсказуемо. В таких делах не делают скидки на возраст, руководствуясь лишь нехитрой крестьянской приметой про отношение роста дитяти к ширине лавки. Конечно, коли прослышат либералы из газет, начнется цирк и сущий бедлам, но во-первых, - не прослышат, а во-вторых, скоро им и без этого пацана будет чем заняться...
Внезапный душераздирающий вопль прервал его размышления. Дайтон стрелой слетел по лестнице обратно в подвал, распахивая пальто и на ходу выхватывая револьвер из кобуры. Когда он подбежал к освещенному одинокой лампочкой уголку, закрытому от взора бочкой, и вновь отстранил дылду-вертухая, все было уже кончено... Пленник лежал в приоткрытом проёме решетчатой двери, неестественно выгнувшись, так что Дайтону было хорошо видно посеревшее лицо, искаженное страданием, и широко открытые глаза, - сейчас совершенно пустые... По подбородку парня из приоткрытого оскаленного рта со свежими ранками вместо передних зубов, стекла струйка густой желтой слюны.
– Мертв?
– обреченно выдохнул генерал, обращаясь к следователю, успевшему растолкать охрану и согнуться со своим стетоскопом над телом узника.
– Нет, - бесстрастно ответил "обмылок", - Обширный спазм, шок... сердце шалит, да и не удивительно. Но пульс есть, живой он, сир. Надо думать, реакция организма на уколы.
– Да как же живой?!
– Дайтон неверяще глянул в застывшие глаза парня, и снял оружие с боевого взвода, направив ствол в потолок, - Он же синий весь, неужели...