Книга жалоб. Часть 1
Шрифт:
— Какова ваша политическая концепция? — спрашивает госпожа Лерка Кон, руководитель корреспондентской сети одной из крупных американских газет в странах юго-восточной Европы.
Похожая на какую-то экзотическую птичку, госпожа Кон (фамилия ей досталась от одного из многочисленных мужей) явно наслаждается неприкосновенной экстерриториальностью иностранного корреспондента.
— Пожалуйста, заверните мне эти остатки для собаки! — приказывает окна официанту, уши которого превратились в некое подобие локаторов.
Я ответил, что не имею никакой концепции.
— Хорошо! Каковы в таком случае ваши намерения?
— У меня есть намерение забиться
Остатки бифштекса ей завернули.
«КНИГОТОРГОВЕЦ ПРОТИВ СИСТЕМЫ!» — гласил заголовок её статьи.
«ФЛЭШ ГОРДОН — ПЕРСОНА НОН ГРАТА В ЮГОСЛАВИИ» — сообщала «Нью-Йорк таймс».
«КНИГОТОРГОВЦУ-ДИССИДЕНТУ ГРОЗИТ АPEСТ» — сообщение агентства Ассошиэйтед Пресс, которое перепечатали все газеты западного полушария, имела броский подзаголовок: «HE ИДЕТ ЛИ ЮГОСЛАВИЯ СНОВА НА ПОВОДУ У РУССКИХ?»
«ПОД ПРИЦЕЛОМ КНИЖНЫЕ МАГАЗИНЫ! — писала парижская „Монд“. — СИМПТОМЫ БОЛЕЕ ЖЕСТКОГО КУРСА?»
«КУДА ИДЕТ ЮГОСЛАВИЯ? (лондонская „Таймс“) МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПЕН-КЛУБ РАССМАТРИВАЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ ВЗЯТЬ КНИГОТОРГОВЦА ЛУКАЧА ПОД ЗАЩИТУ, ХОТЯ OH И НЕ СОСТОИТ EГO ЧЛЕНОМ…»
«НА ОЧЕРЕДИ ФЛЭШ ГОРДОH» — оповестил читателей корреспондент агентства Рейтер.
Би-би-си посвятила мне получасовую передачу.
«Голос Америки» охарактеризовал происшедшее как «внушающее озабоченность охлаждение во взаимоотношениях между двумя странами, продвигавшимися до сих пор в направлении более тесного сотрудничества. Кампанию нападок на старый комикс покойного Алекса Реймонда можно расценить как непродуманный шаг югославского руководства, направленный против американского культурного влияния в данном регионе…»
«КНИЖНАЯ ЛАВКА — ЦЕНТР АНТИСОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ПРОПАГАНДЫ» — под таким заголовком «Литературная газета» опубликовала статью своего белградского корреспондента.
«Зери и популлит» в своей передовице выступила гораздо резче: «Югославские ревизионисты и американские подстрекатели поливают грязью самые светлые странницы марксистско-ленинской культуры!»
В лавке меня поджидала небольшая съёмочная группа Си-би-эс. Не успел я войти, включили мощные юпитеры.
— Не могли бы вы сказать несколько слов? — обратился ко мне корреспондент по-сербски с сильным американским акцентом.
— О чём?
— О том, что с вами произошло.
— Ничего не знаю, — ответил я. — Я несколько дней не читал газет.
— Всё же было бы интересно услышать, что вы обо всём этом думаете?
— Прошу вас считать это небольшой семейной размолвкой, — сказал я.
— Но разве вы не знаете, что вас хотят посадить?
— Неужели? — изумился я. — А за что?
— Станете ли вы искать защиты у организации «Международная амнистия»?
— Нет! — ответил я. — Я буду ждать, когда товарищ Уча или его представители придут за мной. Думаю, они знают, где я работаю.
Я сбежал от них в подсобку и заперся на ключ.
Си-би-эс провела опрос в связи с моим делом.
— Слушай, мы вчера видели тебя по телеку! — донёсся до меня через три дня далёкий голос Джорджа Поповича из Нью-Йорка. — Что у вас там происходит?
— Ничего, — ответил я. — Дурака валяем… А как у вас погода?
— C книжным магазином всё о'кей! — орал он из-за океана. — Выслать тебе билет?
— Дай мне немного времени подумать…
— Forget it! [22]
22
Забудь об этом (англ.).
— Я
— О'кей, приятель! — вибрировала трубка. — Приезжай, мы перевернем Нюцу [23] вверх тормашками!
В лавку пришло и письмо на моё имя, подписанное мистером Лео М. Клейном, директором Карпентерского центра по изучению искусства комикса в Лос-Анджелесе.
«Уважаемый господин Лукач, наш Центр уже много лет занимается изучением искусства комикса и сбором всевозможных материалов по этому чрезвычайно интересному вопросу. Нам стало известно, что Вы являетесь блестящим знатоком этого жанра и специализируетесь на комиксах о Флэше Гордоне. Не скроем, мы искрение рады тому, что этот комикс покойного Алекса Реймонда и сегодня пользуется популярностью в Вашей стране, в то время как даже в самих Соединенных Штатах, к сожалению, лишь единицам знакомо имя этого непревзойдённого художника. В связи с этим для нашего Центра, бережно хранящего и продолжающего традиции искусства комикса, просим Вас ответить на несколько вопросов:
23
Нюца, Нуйка и др. — жаргонные названия Нью-Йорка, бытующие среди югославских эмигрантов в Америке.
1) Как и когда произошла ваша первая встреча с Флэшем Гордоном?
2) Какое влияние оказал на Вас этот комикс?
3) Что для Вас символизируют такие герои Реймонда, как Дале Арден, доктор Зарков, Король Минго на планете Монго и другие?
4) Каково Ваше отношение к остальным комиксам Алекса Peймoндa, таким как „Джим из джунглей“ или „Рип Кирби“?
5) Оказал ли Алекс Реймонд влияние на авторов комиксов в Вашей стране?
6) В чём конкретно образ Флэша Гордона противоречит политике правительства Вашей страны?
7) Наказуемо ли в Вашей стране хранение комиксов Алекса Реймoнда и почему?
Надеемся, что Вы не откажете нам в любезности ответить на эти несколько вопросов. Заранее благодарим от имени Центра. Искренне Ваш…»
— А вот и кофе! — кричит с порога На Здоровьичко, торопливо семеня с подносом в руках. — Ну что? Как она, жизнь-то?
— Помаленьку! — отвечаю.
— Ну и на здоровьичко!
Впервые за три года он не хочет брать с меня деньги за кофе. Оглянувшись по сторонам, кладёт мне руку на плечо:
— Живы будем — не помрём! — шепчет, но тут же снова натягивает на лицо прежнюю шутовскую маску и кричит: — На Здоровьичко! На Здоровьичко!
— Поостерегись там! — звонит мне старая тётка с курорта.
— Да что они могут мне сделать? — храбрюсь я, как когда-то в детстве.
Помолчав, она говорит:
— Они могут всё!
42
Я послал Весну купить пару бутылок вина. Вернулась она в слезах. Какой-то тип ударил её в глаз. Он сзади легонько хлопнул её по плечу, а когда она обернулась спросить, что нужно, его кулак въехал ей в глаз. Это произошло на углу нашей улицы. Я выбежал из лавки, таща за руку плачущую Весну. Видишь его где-нибудь? Не вижу. Раньше ты его когда-нибудь встречала? Нет. Он заходит в наш магазин? Не заходит. Может, он был пьян? Вроде бы нет. Как выглядел? Не знает. Обыкновенно выглядел… Среднего роста. Волосы каштановые. Нет, скорее белокурые. Её больше всего потрясло то, что прохожие всё видели, но никто не пришел ей на помощь.