Книги крови III—IV: Исповедь савана
Шрифт:
Опять камни. Слева дернулся и покатился по берегу внушительный булыжник. Я остановилась и, балансируя на скользкой поверхности, наблюдала странное явление. В голове зашумело. Камень остановился и столкнул с места другой, побольше, и тот подпрыгнул в воздух; соседние тоже зашевелились. Может, какое-нибудь животное под камнями двигало их? Нечто вроде краба? Я пошла дальше, уже не обращая внимания на непрекращающееся движение сзади… Впрочем, если честно, я почувствовала страх.
Анжела и Рэй загорали на палубе. Рэй увидел меня и, прищурившись от
— Через пару часов молено заставить эту стерву приподнять свою тяжелую задницу.
Мне сначала показалось, будто речь идет об Анжеле, и лишь затем я осознала — он имеет в виду наше судно.
— Позагорай пока с нами, — предложил Рэй.
— С удовольствием.
Анжела либо спала, либо игнорировала меня. Ее право. Я устроилась на палубе и стала принимать солнечную ванну.
Кое-где на коже остались пятнышки крови. Как веснушки. Я лениво соскребла их. Море успокаивающе шумело и плескалось вокруг; рядом шелестел страницами Рэй. Он проглядывал книгу о Гебридах, которую захватил из дому.
Чуть прикрыв веки, я глядела на солнце. Мама всегда говорила мне, что так можно дырку в глазу прожечь. Но я этого не боялась. Наоборот — живое горячее солнце поможет мне, выжжет мерзкий холодок в самом низу живота. Не знаю, откуда пришло это ощущение.
Дальше по берегу, на некотором расстоянии от нас, спускался к воде Джонатан. Он походил на облезлое чудище из-за смеси белых и бурых пятен на коже. Он шел отмываться от овцы.
— О боже. — Голос Рэя звучал очень спокойно.
Слишком спокойно; я сразу поняла, что новости будут не из лучших.
— Что случилось?
— Я обнаружил, где мы находимся.
— Хорошо.
— Хорошего мало…
Я села, повернувшись к нему:
— Отчего же?
— Здесь, в книге. Параграф, посвященный этому месту.
Анжела приоткрыла один глаз:
— И что?
— Это не остров. Это могильная насыпь.
Мой озноб усилился. Солнце не могло унять его. Я взглянула на пляж: Джонатан все еще плескался. Камни побережья показались мне тяжелыми и черными, их густые тени давили на лица… повернутые к небу лица… Джонатан помахал мне рукой. Трупы под камнями. Лицами к солнцу. Монохромный мир: свет и тьма. Залитые солнцем булыжники и их черные тени. Жизнь на вершине, внизу — смерть.
— Могила? И чья же? — поинтересовалась Анжела.
— Военные захоронения.
— Викинги, или что-то в этом роде?
— Нет. Первая мировая война, потом Вторая. Солдаты с торпедированных кораблей. Моряки. Их занес сюда Гольфстрим А потом останки вымывало на окрестные острова.
— Вымывало?!
— Здесь так сказано, в этой книге.
Джонатан, почти чистый, пристально вглядывался в море, прикрываясь рукой от солнца. Я проследила за его взглядом В сотне ярдов от нас тюлень — или что там это было — опять высовывался из воды и нырял, иногда выбрасывая вверх что-то коричневатое… как рука пловца., и наконец исчез в воде.
— И как много народа захоронено? — лениво спросила Анжела.
Кажется, тот
— Возможно, сотни.
— Сотни?
— В книге сказано просто: «многие».
— Они в гробах?
— Откуда я знаю!
Правильно, чем еще могло оказаться это проклятое место. Я осмотрела остров новыми глазами: теперь нашлись причины испытывать отвращение к его голым валунам, убогому вонючему берегу…
— Интересно, как их хоронили? — развивала тему Анжела — Наверное, на возвышении, где мы нашли овец. Вдали от воды.
Да уж, воды покойникам хватило. Я видела, стоило закрыть глаза, их изъеденные рыбами лица, прогнившие клочья плоти, в пустых глазницах комья водорослей. Какая ужасная смерть! И путешествие после смерти, долгое, не менее ужасное. Вдоль Гольфстрима, через пролив, рядом с телами других таких же солдат: бывшие враги плыли рядом, смерть уравняла всех, каждый сделался игрушкой волн. Волны качали и несли разлагающиеся тела, пока прилив не выбрасывал их на берег — и море утрачивало свою власть…
Я ощутила непреодолимое, почти болезненное желание пройтись по берегу. По-иному, уже вооруженная знанием об острове, взглянуть на эти валуны. Возможно, увидеть кое-где между ними белеющие кости. Тело мое приняло решение раньше, чем мозг: я уже стояла на ногах, уже перелезала через борт.
— Ты куда? — спросила Анжела.
— К Джонатану. — пробормотала я и спрыгнула вниз.
С запахом теперь ясно: так пахнет смерть. Мухи изменили свое поведение — теперь они взлетали из-под ног, не переставая назойливо жужжать, перепрыгивали на соседние булыжники… Под ними, наверное, лежит не только солдаты: неосторожный яхтсмен и неудачливый рыбак тоже могли найти здесь последний приют. Мухи роились тут и там, покрывая все сплошным шевелящимся ковром.
Джонатана не было. Шорты его валялись на берегу, но сам он исчез. Я внимательно вгляделась в море: ничего.
— Джонатан!
Мой голос растревожил мух, они взлетали унылыми роями в воздух и вновь опускались. Ответа не последовало.
Я побрела вдоль берега, шлепая босыми ногами по воде. Рэй с Анжелой так и не узнали об убийстве овцы. Пусть это будет тайной четырех: меня, Джонатана и двух оставшихся овечек. Вот и он, в нескольких ярдах передо мной. Идеально вымыт, ни малейшего следа недавнего происшествия — да, теперь оно останется в секрете.
— Где ты был?
— На прогулке, — ответил он. — Выветривал.
— Выветривал что?
— Излишки джина, — улыбнулся Джонатан.
Я послала ответную улыбку, краем глаза отметив шевеление камней за его спиной. Джонатан находился уже ярдах в десяти от меня, он шагал уверенной походкой трезвого человека. Движение камней неожиданно показалось мне ритмичным и слаженным. Это не серия случайных подскоков и ударов; чувствовалась некая скоординированность.
Не случайность — намерение.
Не возможность — цель.
Не камни — мысли. Под камнями, передвигая их и бросая…