Книжная лавка близ площади Этуаль. Сироты квартала Бельвилль
Шрифт:
— А вы, Абель? А вы и ваши товарищи...—перебил вне себя от волнения Даня,—вы... тоже ФТП?
Абель гордо усмехнулся:
— Ха! Это только ты, малыш, мог думать, что мы здесь небо коптим! Слыхал ты о тайном саботаже, о том, что здесь, под землей, тоже можно бороться, вредить врагу? Знаешь, сколько недополучили немцы угля за эти месяцы?
Знаешь, как бьются с нами, не понимают, почему так мало угля дают шахты, почему так часты аварии и систематически портятся механизмы, почему в прошлом месяце три шахты простояли несколько дней?
— О-о... понимаю. Понимаю.
У Дани сделалось такое
— Что это ты, Данька, не в себе будто? Опять случилось что? Чего этот длинный тебе наговорил?
Даня поспешно спросил:
— Могу я рассказать об этом моему товарищу?
Шахтеры кивнули.
Едва услышав о Сопротивлении, Павел подбросил вверх свой шлем и заорал во всю глотку:
— Подпольщики?! Правда?! Ух, шут их задери, здорово .как! И коммунисты, говоришь?! Ну, Данька, теперь не теряй времени зря, надо с ними договариваться. Пускай они нам помогают. Тикать нам отсюда надо обязательно. Проберемся к своим, а коли не удастся к своим, то хоть в ихний какой-нибудь отряд запишемся. Согласен? Только бы гадов этих фашистских бить!
И в радости он бросился обнимать Абеля и других шахтеров, а те только смеялись и сочувственно кивали двум русским ребятам.
5. ГОТОВЯТСЯ
Ярко-зеленые куртки, неуклюжие, свисающие штаны, которые то и дело приходится подтягивать и подвертывать. Деревянные крестьянские сабо, натирающие до крови ноги. На куртке и штанах громадные черные буквы «СУ», означающие, что ты из Совьет Унион — Советского Союза,— значит, самый отверженный, преследуемый каждым конвойным, беззащитный перед любым фашистом.
Немцы одевали пленных в старье, оставшееся на военных складах еще со времен первой мировой войны. Так они в наказание обрядили и штрафников. „
Даня и Павел давно притерпелись к своему нелепому виду, привыкли и не думали о нем. В лагерях зеркал не было, а если бы и нашлись, ни одному из лагерников не пришло бы в голову смотреться: не до того им было. И вдруг в один из дней, когда русские, по обыкновению, встретились с друзьями шахтерами, те учинили им форменный осмотр.
— Встаньте! Повернитесь! — командовал Абель, освещая поочередно то Даню, то Павла своей лампочкой.— Ох, ну и пугала! Ну-ну, не смущайтесь,— прибавил он, заметив, как ошарашены этим осмотром юноши.— Вы же не виноваты. Это свиньи-боши так вас вырядили.
— Нет, в таком виде им нечего и думать бежать. Первый же встречный задержит и отведет в комендатуру,— сказал Ганчевский.
Флоден насмешливо фыркнул:
— Первый встречный? Значит, и ты выдал бы их немцам?
— Обо мне речи нет. У меня старые счеты с фашистами,— нахмурился Стась.— Я повторяю: пускать их в такой одежде — гиблое дело.
— Послушайте, значит, вы решили что-то сделать, как-то нам помочь? — решился спросить Даня.
До этой минуты он стоял, все еще не веря, что разговор идет об их бегстве. Волнение, радость, страх — все в нем смешалось.
Абель только кивнул в ответ. Он был сильно озабочен.
— Придется раздобыть другую одежду, как-то ухитриться пронести ее сюда, в
— А в чем? Неужто Шарль не разрешает? — возмутился Флоден.— Да что ж он, не понимает, что ли, если мы не вызволим ребят, они вот-вот загнутся! Или ты ему не сказал?
— Не воюй раньше времени, Рауль,—усмехнулся Абель.— И с чего ты взял, что Шарль не разрешает? Он даже настаивает, чтобы мы как можно скорее снарядили ребят. Обсудил со мной всё, все мелочи.
— Они согласились помочь нам бежать,— скороговоркой пересказал Даня Павлу.— Ох, Абель, прошу вас, говорите, что вы там решили?
— Решили отправить вас не позже послезавтрашнего вечера, вернее, ночи,— обратился уже прямо к нему Абель.— Нужно, чтоб это было в нашу смену. Ведь вас приводят к шахтам раньше, чем приходим мы, и уводят уже после того, как мы кончили работу и поднялись на поверхность. Так?
— Так, так,—подтвердил Даня, наскоро переводя Павлу то, что говорил Абель.
— Значит, довели вас до шахты, пересчитали, как стадо, втолкнули в клеть, и до свиданья, до позднего вечера? — продолжал Абель.
— Да-да, именно так,— кивнул Даня.
— Вот Шарль и считает: надо, чтобы вы ушли из шахты вместе с нами. Если мы вас переоденем в наше платье, дадим вам лампочки, шлемы, вы, пожалуй, сможете выбраться посреди нашей толкучки незамеченными.
— Правильно! Здорово придумано! — одобрил Павел.— Наверняка пройдем.
— А дальше как? — спросил Ганчевский.— Куда и как пойдут ребята?
— Дальше мы дадим им адреса наших людей, раздобудем для них карту. Компас у меня есть,—продолжал Абель.— Надо дать адреса таких людей, у которых они могли бы укрыться, если их будут преследовать или если они попадутся на глаза бошам по дороге. Всем известно: кордоны стоят не только на шоссе, но часто и на проселках. Наткнешься на такой кордон — пиши пропало. А в Аррасе, Сен-Кантене и других городах побольше — всюду немецкие комендатуры и гестапо... Шарль советует все это заранее хорошенько продумать, чтоб не подвести ребят. Ведь они штрафники. Если попадутся теперь — им гроб!
Флоден длинно и мучительно закашлялся — уголь так забил ему горло, что мешал говорить.
— Ребятам надо подаваться туда, где нет бошей, в неоккупированную зону,— прохрипел он наконец.— Мой совет тебе, Дени, пробираться быстрее к границе Швейцарии. Удастся вам церейти границу — вы спасены. Сможете там отсидеться до конца войны.
— Да что вы говорите, Флоден! — возмутился Даня.— Разве мы для того бежим, чтобы где-то отсиживаться, пережидать войну? Наоборот, мы хотим как можно скорее попасть туда, где воюют. Мы хотим сражаться. Разве вы думаете, что мы меньше вас ненавидим фашизм?!
Он повернулся к Павлу:
— Понимаешь, Флоден предлагает, чтоб мы бежали в Швейцарию и там отсиживались до окончания войны!
— Пускай он такие свои идейки бросит,— сердито сказал Павел.— За кого он нас принимает, в конце концов? Что мы, дезертиры, что ли?!
Флоден засмеялся, увидев сердитые лица ребят: он и без перевода все понял.
— У, какие храбрые утята! — Он явно подтрунивал над двумя пареньками.— Ты слышишь, Абель, они непременно хотят воевать. Что ты на это скажешь?