Книжная лавка близ площади Этуаль
Шрифт:
Отец заговорил шепотом, и Арлетт, навострившая уши, больше ничего не смогла разобрать.
– И все-таки надо ей сказать, - не сдавалась Фабьен.
Должно быть, она сумела убедить Келлера, потому что в тот же вечер он взял Арлетт за руку и повел по лестнице вниз, к двери подвала.
– Зачем? Куда ты меня ведешь, папа? Я не хочу, - отбивалась изо всех сил удивленная и испуганная Арлетт.
– Хочу познакомить тебя с нашими крысами, - усмехаясь, сказал отец.
– С крысами?
– Ну да, с теми, которые топочут и разговаривают.
Жан-Пьер трижды постучал в дверь подвала. Дверь бесшумно открылась, и в глаза Арлетт блеснул свет керосиновой металлической лампы, которая раньше - Арлетт это помнила - валялась, позабытая и ненужная, у них в чулане.
Первое, что увидела девочка, - две раскладушки, приткнутые к углу и накрытые одеялами, что продавались у них в лавке. Посреди подвала возвышался грубо сколоченный стол ("И когда это папа его сколотил?" удивилась Арлетт), на котором лежала доска с металлическим барабаном, заканчивающимся ручкой-вертушкой. На столе Арлетт заметила и свою пропавшую кружку, и старую пишущую машинку отца. Но все это она увидела уже как бы вторым зрением и мельком. Главное же, на что устремился ее взгляд, - были двое юношей в толстых темных свитерах, чуть постарше ее самой, может быть ровесники Филиппа Греа - сына соседа-парикмахера, с которым уже начинала кокетничать Арлетт.
Один юноша - темноволосый, очень бледный - показался Арлетт необыкновенно красивым и значительным. Другой был кудрявым блондином с мелкими чертами лица. Увидев ее, он дружески улыбнулся и протянул руку.
– Вот вам новая знакомая, ребята, - обратился к ним Келлер.
– Трех членов семьи Келлер вы уже знаете, а это четвертый - моя храбрая дочка Арлетт.
– Он повернул к Арлетт свое круглое добродушное лицо.
– Арлетт, ты уже большая и все понимаешь. Я думаю, ты сумеешь сохранить тайну, которую мы тебе доверим. Эти парни - русские. Ты никогда еще не видела русских, но слышала, какие они храбрые и как побеждают бошей. Ну вот, этих ребят боши увезли с их родины, хотели сделать рабами, а они не поддались, удрали. Их преследовали, чтобы с ними расправиться, до сих пор, наверное, ищут по всем городам. А мы решили спрятать их пока у нас. Здесь они в безопасности. Но ты понимаешь, дочка, ни одна душа не должна знать, что они здесь.
– Понимаю, - прошептала Арлетт.
– Ты даешь мне слово, что никому на свете не проговоришься?
– О папа!
– только и сказала Арлетт и так посмотрела на отца, что Жан-Пьера бросило в жар - ему стало стыдно.
– Хорошо, хорошо, ты не подведешь нас, я уверен, ты же у нас умница, - зачастил он и, чтобы скрыть смущение, обратился к юношам: - Ну как, справились с этой партией?
– Давно готова, можете забирать, Жан-Пьер, - тотчас же отозвался темноволосый, и Арлетт удивилась, как хорошо и правильно говорит он по-французски, почти без всякого акцента.
– На этот раз Поль крутил ротатор, а я был за машинистку.
Так Арлетт узнала, что неизвестную машину с валом называют ротатором и на ней печатают листовки. Что это за листовки, она уже сообразила сама. Темноволосый сказал несколько слов на незнакомом языке, и кудрявый вытащил из-под раскладушки тяжелый на вид сверток.
– Вот все здесь.
Келлер приотворил дверь, негромко позвал:
– Андре!
Мальчик вырос словно из-под земли - видно, стоял поблизости. Увидев сестру, подмигнул:
– Ага, так тебе наконец показали наших крыс? Вот это Дени, - он кивнул в сторону темноволосого, - а это его земляк и товарищ Поль. Оба очень стоящие парни, можешь мне поверить.
– Ну ладно, ладно, успеете еще познакомиться по-настоящему, - прервал его отец.
– А сейчас, Андре, бери велосипед. Поедешь, как всегда, к Орлеанским воротам. В самый центр города незачем ехать. Да хорошенько упакуй сверток, чтоб к тебе не прицепились. А то полиция и боши так и рыщут.
– Не беспокойся, ко мне не прицепятся, - махнул рукой Андре.
– Я им чего-нибудь навру. А там, у Орлеанских, кто-нибудь возьмет у меня эту штуку?
– Там тебя будут ждать.
– Конечно, опять явится эта ваша долговязая? Она у меня в печенках сидит, даю слово! Соплячка такая, сама еще за партой, наверно, а туда же. Кличет меня "малышом", дразнится...
– Это ты о Николь?
– со смехом прервал его Дени.
– За что ты на нее взъелся? Она очень милая и товарищ отличный, да и вообще...
– Для кого, может, и милая, а для меня так довольно противная, проворчал Андре.
– Ну ладно, довольно трепаться, давайте, чего вы там настряпали. Мне ехать пора.
Андре явно рисовался перед сестрой своей деловитостью и доверием, которое оказывали ему взрослые.
Арлетт не выдержала:
– О папа, а я?..
– Что тебе?
– обернулся к ней Келлер.
– Папа, а я что? Разве я не могу тоже делать что-то, помогать, как Андре?
– Но ты же учишься в школе.
– Школа? Кто сейчас всерьез думает о школе? Я говорю не об этом. Я тоже хочу участвовать в ваших делах. Я тоже могу ездить на велосипеде, выполнять поручения. И я ничего не побоюсь.
У Арлетт был решительный вид. За те несколько минут, что она провела здесь, в подвале, с русскими, о которых знала до сих пор только по книжкам да по военным сводкам, все вдруг предстало перед ней в новом свете. Слова "Сопротивление", "листовки", "подпольная типография", известные лишь понаслышке, внезапно обрели плоть и кровь, приблизились, стали ощутимо реальными. Так вот кто эти ребята, вот кто ее отец, мать, брат Андре!.. Значит, и они в Сопротивлении! Значит, и те люди, которые приезжали сюда, и даже эта длинноногая девочка-подросток - все делают одно большое, самое нужное сейчас дело! Так неужто же она, Арлетт, останется в стороне?
– Ты еще маленькая для таких поручений!
– донесся до нее голос отца.
– Да и мама будет против.
– Мама? Мама не будет против, ручаюсь. Мама знает, что я все могу, все понимаю!
– Арлетт нахмурилась.
– В самом деле, Жан-Пьер, почему бы не приспособить вашу Арлетт к работе?
– вмешался вдруг Даня.
– Она могла бы, например, стать отличной связной, ездить в Париж, передавать что нужно товарищам. Да мало ли что может сделать полезного Арлетт. Полиции и в голову не придет, что девчурка помогает подпольной организации.
Арлетт с благодарностью посмотрела на своего защитника.
– А когда нам будет разрешено появиться на свет из этого подвала, мы сможем брать ее с собой, - продолжал Даня.
– Отличная будет маскировка: полиция никак не заподозрит приличных юношей, которые ведут, скажем, младшую сестренку в школу или в кино.
– Эге, здорово же ты идеализируешь нашу полицию и бошей, Дени! проворчал Келлер.
– Знаешь, они с превеликим удовольствием уничтожают даже детей.
– Он обратился к Арлетт: - Подумаем. Поговорим с мамой. Может, ты и правда сможешь кое в чем помочь.