Книжная лавка близ площади Этуаль
Шрифт:
Теперь уже ничто не удерживало Даню и Павла в подвале Келлера, тем более что они быстро научили Фабьен и Андре управляться с машинкой и ротатором.
Вечером в комнате Келлеров наверху состоялся "военный совет": когда и как выходить русским из дома.
– Подозрителен мне наш сосед, парикмахер Греа, - промолвил, покусывая губы, Жан-Пьер, - он вечно торчит у окна, а оттуда весь наш дом как на ладони.
– Но, папа, мсье Греа тоже из наших, - скромно подала голос Арлетт, сидевшая на своей двухэтажной кровати.
– Что-о?!
– Жан-Пьер даже подскочил на стуле.
– Греа в Сопротивлении? Да откуда ты
– Филипп Греа как-то помог мне отвезти листовки и сказал, что его отец давно уже в Сопротивлении. Он, оказывается, когда бреет офицеров-бошей, ухитряется выудить из них много всяких полезных новостей, - все так же скромно сообщила Арлетт.
– О-о, полюбуйтесь только на этих конспираторов!
– простонал Келлер.
– Вот что значит неосторожность! Фабьен, что мне делать с этой девчонкой? Как заставить ее замолчать?
– Но, Жан-Пьер, дорогой, она же никому не повредила. Наоборот, сообщила очень важную новость, что Греа из наших, - встала на защиту дочери Фабьен.
– Конечно, эти две всегда заодно!
– махнул рукой Келлер.
– Сообщение о Греа еще нуждается в проверке. А вдруг это провокация? Разве мы не знаем такие случаи? Да, да, ты, пожалуйста, не маши руками, твои Греа могут оказаться самыми обыкновенными предателями, и мы все тогда попадем в ловушку, - продолжал Жан-Пьер, не обращая внимания на возмущенные жесты дочери.
– Я сейчас же должен это проверить, а пока не проверю и не выясню, можно ли им доверять, категорически запрещаю тебе посвящать Филиппа в наши дела. Слышишь?
– Слышу, - угрюмо отвечала девочка.
– Но, папа, ты к ним несправедлив.
Келлер, не отвечая, обратился к обоим русским:
– Если все обойдется и товарищи скажут, что Греа - свои, вам, пожалуй, можно будет высунуть нос наружу. Документы есть, карточки тоже, все как будто в порядке. Возьмете в провожатые Андре или Арлетт и пожалуйста - ступайте в Париж. Тем более, что знакомство с городом может вам в ближайшее время очень и очень пригодиться.
И, бросив эти многозначительные слова, Жан-Пьер поспешно ушел.
5. "АДСКАЯ МАШИНА"
Однако прошло еще много дней, прежде чем Келлер дал узникам подвала "зеленый свет".
Какое это было счастье - выйти в солнечный день на чистенькую улицу Виль-дю-Буа, пройти под зеленеющими деревьями, вдохнуть весенний воздух после пропахшего рыбой и сыром подвала! Вдали, в сизой дымке, лежал Париж, и у Дани при виде этой дымки что-то дрогнуло внутри. Париж! Город, знакомый с самого детства. Любимый с детства. Ведь это он, Даня, вместе с Гаврошем сражался на баррикадах, он был пятым среди друзей-мушкетеров и участвовал с д'Артаньяном во всех его поединках и приключениях. Он, как брат, любил и защищал Козетту. Даня знал Париж, знал названия его улиц, бульваров, набережных и сейчас как будто шел на свидание с городом своего детства...
Но погодите, погодите... Если вы думаете, что знакомство с Парижем для двух русских юношей началось, как обычное знакомство туристов, то вы сильно ошибаетесь. Вот люди приезжают в новый город. Одни начинают свое ознакомление с музеев, другие - с его улиц и переулков, третьи предпочитают магазины, театры, общественные здания. А есть и такие, которые хотят узнавать в новом городе только людей. Но любителей, которые начали бы первое знакомство с крыш, наверно, нашлось бы очень немного.
Да, да, вы
Именно с крыш началось их знакомство с Парижем!
Кто первый придумал "адскую машину", как в шутку назвал ее Андре, они так и не смогли потом вспомнить. Знали только, что однажды, перед самым их выходом из подвала, приехала очень грустная Николь.
– Арестовали Беллона, - сказала она.
– Это был лучший наш расклейщик листовок, да и вообще отличный парень, шофер с "Ситроена". Сейчас на заводе идет дознание, многих рабочих тащат на допрос. Все, с кем он хоть когда-нибудь общался, взяты на заметку. Его схватили, кажется, возле университета, когда он только собирался расклеивать. В лапы бошей попался хороший человек. Теперь придется утроить осторожность.
И еще она сказала, что расклейка - одна из самых опасных работ.
– Вот если бы можно было, чтобы листовки сами собой разлетались по улицам, как это бывает с самолета!
– промолвила она мечтательно.
– А то сколько всего надо тащить с собой: кисть, ведро с клеем да еще пачку самих листовок. Вот и попадаются на этом.
Она сказала это задумчиво, почти про себя, но три мальчишеские головы сразу воспламенились: стали шевелиться, расти разные мыслишки, придумки, словом, "изобретательская мысль" заработала. "А что, если...", "Попробовать, что ли...", "Нельзя ли так..."
Кто первый крикнул: "Постойте, я как будто придумал!"? Кажется, это был Даня, а может, кто-то из двух его товарищей. Да это и неважно. Важно, что через пять минут после этого вопля все трое уже лихорадочно носились по дому Келлеров, вытаскивали бидоны, пустые банки из-под автомобильной пасты и масла, проволоку, какие-то дощечки. Андре без спросу забрался в инструментальный ящик отца. Все трое оказались неплохими механиками, умели обращаться с кусачками, тисками, молотком. Целый вечер троица что-то мастерила, прилаживала, спорила, ссорилась между собой, гнала от себя любопытную Арлетт, не отвечала на вопросы взрослых. Наконец "адская машина" была готова: дощечка с пружиной и банка, наполненная водой. При помощи пружины листовки прикреплялись к доске. Пружину придерживала, как балласт, банка с водой. В банке было невидимое отверстие, через которое вода постепенно вытекала. Когда банка оказывалась пустой, листовки освобождались от балласта, и малейший ветерок разметывал их, подымая в воздух.
Это было как снегопад! Павел подул на них из велосипедного насоса, а потом просто так, ртом, и листовки полетели во все стороны, усеяли пол, шкаф, стол.
– Браво-о! Просто, как все гениальное!
– в восторге завопил Андре. Представляете, как они полетят с высокой крыши, где всегда ветер!
Даня умерил его восторг:
– Погоди кричать. Надо проверить с секундомером, во сколько минут вытекает вода из банки. Для нас это очень важно.
Секундомер показал шесть минут.