Книжное дело
Шрифт:
Страшный удар по измученной ранами голове! Вспышка невиданного света! Откуда здесь бревно? Почему оно на веревках? Разве бывают в лесу такие деревья?
Ты поднимаешься. Где твой конь? Где эти уроды? Вон там — шевелятся в зарослях папоротника, в немыслимом буреломе грязного, некрещеного леса. Надо будет сказать Никандру, что пора освятить ВСЮ ЗЕМЛЮ, каждый куст и холм.
Ты идешь на шорох уже не в шутку. Твой тяжелый двуручный меч вознесен именно двумя руками. В сердце звенит восторг битвы с универсальным злом. Так святой великомученик Георгий шел на Змея!
Рев и ужас! Эти мальчишки — не мальчишки вовсе! Они, как и все
И что тут твой меч? Откуда он у тебя? Ты хоть освятил его перед походом? Дурачина! Ты выбрал эту железяку по весу. Перед своими похвалялся. Никто не поднял, а ты взял. Богатырь! А может это меч поганого витязя тмутараканских украин? Прочь его!
Ты отбрасываешь бессильное оружие и обращаешься к единственному, самому верному средству, основанному именно на вере. Ты взвываешь к Богородице, к ее казненному Сыну, к его Отцу и ее мужу, то есть, нет, какому мужу? Муж у нее — деревенский алкаш, плотник беспросветный. Тьфу, черт, какая путаница в бедной голове!..
А вот и Голос раздается с небес — голос Великого Солнца.
«Места, брат Дионисий, у нас и, правда, не шибко православные, но Черта поминать и мы не любим! Твои матери еврейские то ли были, то ли нет, а Зло на свете уж точно есть! Извини за оговорку, оно не «на свете», а во тьме. И мы ежедневно светим, чтобы развеять тьму над нашей землей!».
Тут к Великому Солнцу присоединяется девичий хор. Русалки кричат из Белого озера, чтоб ты шел к ним, Дионисий! У них как раз период игр, и очень нужно хоть какого-нибудь мужичка в хоровод запустить. А ты — вон какой красавчик!
«Не боись, Дионисий, ныряй сюда, мы тебя медленно любить будем, по очереди».
Сучьи рыбы хохочут на все озеро, в лесу трещит, и Великое Солнце теряет интерес к крестовому рыцарю.
«Бог с тобой, Дионисий, живи, как знаешь!».
Солнце ныряет в развратное озеро, и по недокрещенному миру разливается тьма. Огромный, тяжкий, лохматый ком прижимает тебя к папоротниковой земле, рвет кожу боевого облаченья, подбирается к покалеченному лицу. Смерть!
«Господи! Не в твою ли честь садился я в седло? Не ради тебя я порвал с миром? Или не поклялся отдать жизнь за царство твое на этой земле?».
Молчание…
Крестовое войско возвращается из набега понуро.
Впервые за все время учений Братство понесло тяжкие потери. Убит священник отец Анисим, убит сотник Агафон, помят медведем начальник войска брат Дионисий. Несколько общинников поломались в буреломе.
Добыча оказалась ничтожной. Удалось поймать только пятерых ребят, годных к службе. Но будут ли служить? Вон те близнецы-убийцы станут ли послушны? Примут ли истинную веру, поверят ли в великую цель?
Архиепископ Никандр недоумевает, почему гнусные католики собирают огромные армии крестоносцев, воюют с полчищами сарацин, а праведное, православное население никак своих крестоносцев собрать не может? А ведь мы призваны не только завоевать Гроб Господень, не только вернуть православию его столицу — Царьград, но и покорить престолу Божьему весь мир!
Беда! Людей в Крестовое войско можно брать пока только неизвестных, безымянных. Начальники, воеводы еще находятся — из монашества, бывших бойцов, разочарованных в мире. Но рядовых — недостача. Монахи ленивы и неумелы. Наемники ненадежны, продажны.
Сейчас Никандр придумал воспитывать воинов с детства — набирать отроков из пленных и сирот, похищать безродных, собирать подкидышей по приютам. Но скоро ли они подрастут? Да и как забудут вот хоть эти двое кровь родителей, позор и гибель сестер?
Крестовое войско набирается пестрое. Учению поддается со скрипом. Да и какое войско без войны? Прежде последней, великой битвы войско должно повоевать в мелких войнах. А воевать совершенно безнаказанно у нас можно только с язычниками. У них нет мирского представительства, нет самой ничтожной защиты, даже такой, как у казанских татар. Только на язычниках можно учиться пехотному бою и конному налету. Только среди них можно до конца отдаться восторгу войны и победы. Только отсюда можно безнаказанно и безвозвратно брать пленных.
Вот и ходит Крестовое войско по поганым поселениям.
Вот и возвращается оно теперь с раненным командиром и несколькими трупами в скрипучих телегах.
Глава 17. Снова в поход!
Архип и Данила вернулись в Москву в первых числах июня. Состоялись большие пивные посиделки в полуподвале Филимонова. Толку от них оказалось мало.
Известно, что любое собрание трех и более человек бессильно решить серьезную проблему, если хотя бы один из этих трех не простак. Многолюдное собрание интеллектуалов избыточно мыслью, вариантами действий. И если среди интеллектуалов нет царя, князя, митрополита, словом, человека с решающим голосом, само собрание превращается в пустое времяпрепровождение. В лучшем случае — в пьянку.
Советник государя Федор Смирной, подьячий Большого Дворца Прохор Заливной, стряпчий Василий Филимонов, подьячий Поместного приказа Иван Глухов, два ученых отрока Архип и Данила — все они были примерно в одном сословном положении — дворяне мелкого посева. Решений принимать не могли. А логикой, разумом Господь наделил их несоразмерно чинам. Отсюда и все беды. Слишком умны, спаси Христос!
После долгих споров вынуждены были согласиться на предложение Смирного: будем обсуждать все факты подробно, варианты действий предлагать различные, достоинства и недостатки этих действий обдумывать всесторонне. Но спорить и отстаивать их не сметь! Спор, как змей пожрет все наше время. Следует доложить ситуацию царю, и пусть у него голова болит!
Дело пошло веселее, тем более, что «простаки» — ближний дворянин Данила Сомов и палач Егор Исаев притащили «вторую перемену блюд». Блюда, как такового, в перемене не было. Жареный свиной окорок помещался в дубовой полубадье. Пиво тоже сменили. Прежнее — Можайское светлое — как-то кисловато ложилось. Новое — Коломенское темное на ржаной сыте — сразу поправило беседу. Данила Малый икнул и сказал, что Коломенская община Крестового братства гораздо слабее выходит, чем Коломенское же пиво.
До строгого Петрова поста оставалось менее недели, и вопросы пищевых преимуществ следовало разрешить немедля. Архип принял жбанчик исследуемой жидкости, закусил вяленой плотью и начал неспешное повествование о русалке озера Неро. Эту историю он лично слышал от монахов архиепископского подворья. А тем ее рассказал на рынке гвоздевой торговец из Москвы — имя забыл. А тому поведали неизвестные ученые отроки — вот бы их допросить с пристрастием, Василь Ермилыч!?