Кнут и пламя
Шрифт:
Он был весь в черном, отчего казался еще выше и худее, и единственным отступлением от традиционного галлийского костюма был белый с золотом кушак.
Виктория закусила губу и отвернулась: она терпеть не могла свадьбы. Она разглядывала богато украшенный мозаикой храм, стараясь не расплакаться. Лысый морщинистый старик с длинной белой бородой что-то говорил молодым, потом они принесли клятвы на славском и галлийском, а потом Аяз толкнул ее в бок и зашипел удивленно. Вики дернула головой.
К жрецу для чего-то вышел хан, а
– Я хотел бы тоже принести клятвы, – неожиданно и громко произнес Таман. – Когда-то я взял в жены прекрасную девушку, но не счел нужным устроить для нее пир или хотя бы найти жреца. Наши руки соединил мой дед. Сегодня же, в присутствии всех моих детей, я клянусь, что буду хранить свою супругу от бед и заботиться о ней, как о своей душе, всю оставшуюся жизнь. И если она не захочет ничего мне сказать в ответ, я со смирением приму ее решение.
– Мои клятвы неизменны, мой господин, – звонко ответила Наймирэ, сверкнув влажными глазами. – Я клянусь любить тебя и почитать выше жизни моей.
Вики робко взглянула на Аяза, но сказать ничего не посмела. Он улыбнулся и поднял ладонь вверх.
– Позвольте и нам!
Жрец покачал головой сокрушенно, и хан шепнул ему о пожертвовании на храм.
– Есть ли здесь еще те, кто хочет принести клятвы заново? – зычно спросил старик. – Пусть выходят.
Аяз с Викторией вышли первые, а за ними потянулись еще несколько пар.
– Клянусь хранить тебя от бед и защищать от врагов, – прошептал Аяз жене. – И любить тебя, как свою жизнь, и быть верным тебе, моя звездная кобылица.
– Клянусь любить тебя и почитать выше жизни моей, – отвечала Виктория, моргая и не понимая, отчего мир стал мутным.
Всё ещё не веря в то, что произошло, Вики вышла из храма, глубоко вдыхая свежий воздух. Сердце колотилось в горле, слезы никак не хотели униматься.
– А ты не беременна, душа моя? – вкрадчиво спросил у нее Аяз. – Ты уж больно чувствительная.
– Нет, – фыркнула Виктория и ткнула его кулаком в плечо. – Разволновалась просто. Для меня это важно.
– Если важно, почему не говорила? – растерянно спросил муж. – Разве я тебе хоть в чем-то отказываю? Ну хочешь, в Галлии или в Славии в храм сходим? Только с одним условием.
– С каким? – подозрительно прищурилась Виктория. – Хотя позволь я сама угадаю: брачная ночь, да?
– Хочу брачную ночь, – прижал ее к себе Аяз. – У нас ведь ее не было по-настоящему.
– Будет, – пообещала Вики. – Сегодня непременно. Если детей Айша еще на одну ночь возьмет.
– Ты обещала мне кое-что.
– Я помню.
– Хватит! – рявкнул им в ухо хан. – Вас ни на минуту одних оставить нельзя! Вперед, нас ждет пир и много жратвы!
Аяз закатил глаза, бормоча что-то про завистников и старость, ловко увернулся от подзатыльника и запрыгнул на коня, приведенного каким-то мальчишкой, сажая перед собой и жену. Свадебный пир должен состояться на большом поле у реки – даже дворец не вместит столько гостей. На повозке до туда ехать долго.
Еще накануне Виктория бодро командовала своими невестками и управляла армией помощниц, готовя угощения. Ее забрал Аяз поздней ночью, совершенно обессилевшую. Зато голодным не останется никто: прямо на земле, на белоснежных (пока) скатертях были разложены стопки хлебов, головки сыра, горы пылающих помидоров и пупырчатых огурцов, стояли миски с жареной птицей, запеченным мясом и множество других блюд.
Аяз и Вики опустились на подушки среди множества гостей.
– Свадьба по степным обычаям – это почти как Хумар-дан, – рассказывал Вики супруг. – Разве что скачек не будет, и то не факт. Сейчас напьются и будут силой меряться.
– И ты будешь? – полюбопытствовала Вики.
– Мне-то зачем? – удивился степняк. – У меня в больнице каждый день проверка на выносливость. Все эти детские забавы мне не интересны.
Но все равно с удовольствием наблюдал, как несколько юношей, выйдя на ровный участок поля, устроили показательный бой на кривых саблях. Подскакивал, морщился, ворчал "Да кто ж так бьет! Мало что косоглазые, так еще и криворукие!" и даже пару раз дернул рукой, когда один из бойцов совершил явную ошибку.
– Выходи, – толкала его в бок супруга. – У тебя и кнут есть. Ты их всех одолеешь.
– Успеется, – загадочно улыбался Аяз, незаметно придвигая Вики баклажаны, от которых она была без ума. – Смотри, сейчас петь будут!
Виктория вздохнула. Ей уже было скучно. Сбежать бы...
– А теперь настало время невесте выбрать ту семью, благословение от которой она желает получить! – раздался над полем звонкий голос Наймирэ.
– Началось, – пробормотал Аяз. – Угадай, кого она выберет?
– Родителей? – предположила Виктория неуверенно.
– С чего бы? Не больно-то у них счастливая жизнь была.
– А кого?
– Вставай, пошли.
– Я смотрю на своего брата Аяза и его Кегершен и говорю – вот та семья, прекрасней которой я не видела! – громко отвечала матери Эмирэ.
– Твою мать! – прошипела Вики, в панике посмотрев на Аяза. Криво улыбаясь, он поднимался с подушек.
– Я не пойду, – заныла она. – Ты что! Я ничего не готовила! Я не знаю ваших танцев!
Кожаная петля хлыста приподняла ее подбородок, заставляя взглянуть в узкие черные глаза, сейчас горящие предвкушением. У Виктории вспыхнули щеки, и не только щеки. Кнут для нее был вовсе не оружием.
– Пойдем, – повторил Аяз, беря ее за руку.
Словно завороженная она вставала и шла вслед за ним. Он сбросил елек и дернул завязки рубашки, обнажая верхнюю часть груди.
– Ничего не бойся, – шептал Аяз, обхватывая ее лицо руками и нежно целуя в нос. – Я всё сделаю сам. Просто не дергайся.