Князь Арнаут
Шрифт:
Таким образом, с учётом трюка, проделанного Жюлем, получалось, что королевский подарок уже вторично спас жизнь Раймунду.
Внезапность нападения — гарантия как минимум половины успеха.
Несмотря на то что от Бейрута дружина Бертрана двигалась не привычной, пролегавшей через все прибрежные города дорогой, а горными тропами, минуя заставы и крепости графа Раймунда Триполисского, ей всё же удалось довольно быстро достигнуть пункта назначения. Когда маленькая армия лангедокцев оказалась в том месте, где равнина Букайи спускалась к морю, Бертран отдал приказ поворачивать на восток.
Куда и зачем они направляются,
Несмотря на то что Бертран был незаконнорождённым, а может быть, и вследствие этого, он очень хорошо разбирался в родословной предков. Узнав о согласии Ренольда участвовать в предприятии, молодой человек поведал новому товарищу их историю начиная, разумеется, со знаменитого Раймунда де Сен-Жилля, графа Тулузы и маркиза Прованса. По всему выходило, нынешние узурпаторы, засевшие в родовых владениях Бертрана, самые что ни на есть гнусные создания, которых с момента сотворения мира рожала женщина.
«Кому как не мне властвовать здесь, мессир Ренольд? — то и дело спрашивал молодой южанин своего нового приятеля. — Дед завещал графство моему отцу. Хоть кого спросите. Регент, Гвильом Серданский, берег владения моего родителя до тех пор, пока тот не вошёл в возраст. А этот похититель чужого добра, что спрятался в Триполи, ещё и запятнал себя грязным подлым убийством!»
Вообще-то всё было несколько не так [48] , однако ни его, ни удалого уроженца Жьена всякие маловажные тонкости не волновали. Да, к слову заметить, Ренольд и не знал о них, он верил Бертрану. Не зря позже он получил прозвище «Князь-волк». Зверь учуял запах крови и добычу.
48
Для более подробной информации о предках Бертрана Тулузского см. комментарий 9.
Не чаявший беды замок Арайма, выбранный ими в качестве объекта приложения сил, сдался быстро. Надо сказать, что совет нашего молодого кельта (он как раз и рекомендовал захватить именно эту крепость) пришёлся Бертрану очень кстати. Взяв Арайму, они немедленно становились хозяевами дороги, соединявшей два самых больших города графства — его столицу и Тортосу. Бертран, к большому неудовольствию своих вассалов, пообещал, в случае, если ему удастся изгнать из Триполи «узурпатора» и утвердиться в графстве, отдать Арайму Ренольду.
Находился этот стратегически важный населённый пункт всего в шести-семи лье к западу от Хомса, или области Ла Шамелль, как называли эти территории ещё первые крестоносцы. Раймунд де Сен-Жилль в своё время собирался завоевать её, но увяз в осаде Триполи и не успел совершить задуманного. Теперь такой шанс мог представиться его незаконнорождённому внуку и будущему вассалу последнего. Правда, оставался ещё один маленький нюанс, Раймунд Второй не собирался уступать своих прав какому-то там бастарду. Последнего, разумеется, нисколько не волновали и уж точно не смущали щекотливые обстоятельства его появления на свет. Кто не помнит, сам Вильгельм Завоеватель был бастардом!
Раймунд послал дружину, но, как выяснилось позднее, этим шагом он не ограничился.
То была славная рубка.
Примерно по полсотни закованных в железо всадников и сотни по полторы-две пехоты, от каждой из сторон
Отряд Бертрана попятился под натиском войска законного владельца, а правый фланг, который держал Ренольд со слугами, дюжиной всадников и тремя дюжинами пехотинцев, обратился в бегство. Солдаты Раймунда Второго возликовали и, возблагодарив Господа за милость к правым, с новой силой ринулись преследовать врага.
Бегущее войско — это уже не войско. Хотя, сказать по чести, та пехота, что вёл с собой Бертран, и так по большей части представляла из себя малоэффективную боевую единицу [49] .
49
Основной силой любой средневековой европейской армии являлась кавалерия. Специально выезженные кони, дестриеры (destriers), становились как бы продолжением всадников. Норовистый жеребец не признавал никого, кроме хозяина, в бою такое животное кусало, било передними копытами (порой даже и разбивало черепа), без жалости давило противников своего седока. Богатые нобли имели по нескольку коней, в переходах рыцари обычно пользовались более покладистыми меринами или кобылами, жеребцов старались держать свежими для боя.
Тяжёлая кавалерия оправдывала себя против пехоты и такой же латной конницы, но на Востоке, как мы уже говорили, франкам пришлось столкнуться с куда менее крупными, чем они сами, кочевниками из глубин Азии, разъезжавшими на маленьких, но быстроногих и очень выносливых лошадках. Как правило, догнать их дестриеры не могли; вот, кстати, одна из причин, по которой предводители часто битых, особенно первыми крестоносцами, турок почти никогда не попадали в плен. Другая же заключается в том, что по обычаям Востока полководцу полагалось находиться позади своей армии. Так что если ей случалось не сдержать натиска неприятеля, эмир, шейх или даже султан, как, впрочем, и византийский стратиг, возглавлял толпу убегающих.
Однако в приведённом выше случае франки сражались с франками, у рыцарей все по большей части зависело от личной удали предводителя и других командиров. Если фланг обращался в бегство — это, как правило, означало и немедленное бегство всех остальных. А это, в свой черед, означало поражение. В таких случаях никто уже не думал ни о чем ином, кроме спасения собственной жизни. Самым опасным было тогда и остаётся по сей день окружение, и те, кому не хватило мужества выстоять, изо всех сил стремились не дать неприятелю загнать себя в кольцо.
Рыцари принялись рубить убегавших, а пехотинцы шарить в лохмотьях убитых и раненых, сдирать с них ещё приличную одежду и воинское облачение. В общем, победители занимались своим обычным делом, а побеждённые...
Не проскакав и полмили, Ренольд, видя, что противник отстал, свернул за пригорок, где круто остановил и развернул коня, затем обтёр и спрятал меч, а потом подал знак Ангеррану. Тот тоже убрал клинок. Оба, перекинув щиты за плечо, схватились за висевшие на груди рожки и что было духу затрубили в них.
Тем временем Пьер, не принимавший участия в схватке, достал из специальных длинных и узких корзин, висевших на спине вьючного мула, которого держал под уздцы, новые боевые копья и подал одно сеньору, другое его оруженосцу. Ренольд и Ангерран вновь прижали к губам рожки, подавая сигнал сбора. На зов откликнулись около десятка рыцарей и несколько конных оруженосцев. Когда небольшой отряд собрался, пилигрим из Шатийона, не дожидаясь остальных желающих, указал вперёд остриём копья и тронул поводья.