Князь без княжества
Шрифт:
– Войдём в положение, – предложил Алекс. – Чего уют рушить?
Громилы смеющейся толпой устремились к выходу, столичные гости – за ними. Горан на пути к полю битвы заметил:
– Даже не испытываю к ним особой ненависти. Дурачьё безмозглое и беспородное. Ты как хочешь, а я постараюсь поменьше их убивать.
– Как получится, – пожал плечами Алекс. – Меня раздражает другое. Уважение к центральной власти, которую мы олицетворяем, пропало напрочь. Если в ближайшие месяцы не появится новый император с твёрдой рукой, Икария окончательно развалится на герцогства.
–
– Любовничкам нужно побольше времени, – подхватил весёлый.
Прозрачные глаза Горана сузились. Намерение не устилать путь трупами у него явно поубавилось.
Он, как и Алекс, оставил плащ и крыло внутри. Местная золотая молодёжь вышла под моросящий апрельский дождь в лёгких цивильных кафтанах, не стесняющих движений, набросив на них перевязи со шпагами, пистолетами и кинжалами.
Горан поднял лицо навстречу каплям и отчётливо произнёс:
– Пусть дождь смоет кровь.
Почему-то ламбрийцы приняли это за сигнал к атаке.
По старому обыкновению партнёры стремились не придвигаться друг к другу ближе чем на три-четыре шага и не трогали до поры до времени револьверы, поэтому первыми звуками схватки стали звон металла, чавканье сапог по влажной земле, вскоре к ним прибавились стоны боли.
Не имея возможности щедро использовать Силу, основательно потраченную в полёте и слабо восстановившуюся, Алекс ограничился тычком невидимых пальцев в глаза первого соперника. Дага, более приспособленная в качестве второго холодного оружия, вонзилась в сапог балагуру и пробила его насквозь, отчего над пяткой у того выросла необычно острая шпора, отбив всякую охоту быстро двигаться с опорой на эту ногу. Пока земляки, не протолкнувшиеся к гвардейцам в первой волне смельчаков, подхватывали пострадавших, северянин оказался перед краснолицым и пышноусым парнем, устремившимся в яростную атаку. Его левая рука с кинжалом ушла назад в коротком замахе, чтобы шпагой связать оружие Алекса, максимально сблизиться и ударить сверху… И он оказался в шаге у цели.
Вертикальный удар шпагой – атаке – Алекс принял сильной частью клинка и тут же врезал ребром левой ладони над гардой кинжала, услышав хруст кости. Противник вскрикнул, обронил кинжал, но не вышел из боя, его шпага вспорола воздух в стремительном выпаде, отведенном батманом. Безо всякого стеснения, неуместного в схватке с кучей врагов, офицер врезал сапогом по колену верзилы, лёгкая тейская шпага выписала дегаже и вонзилась в правое плечо, после чего Алекс разорвал дистанцию.
Он мельком глянул направо, где бесчинствовать выпало Горану. Два тела лежат и не шевелятся, оставшиеся на ногах дуэлянты подались назад в замешательстве. Алекс подобрал выбитый кинжал.
– Ну, без глупостей! – старший из гвардейцев взвёл курок револьвера, пресекая попытку одного из провинциальных молодчиков вытащить пистолет. Северянин тоже сменил кинжал на огнестрельное оружие. Посрамившись в дуэли на шпагах, местные бойцы не проявили решимости проверить – кто быстрее и точнее спускает курок. Горан Атрей продолжил:
– Всем – пистолеты и револьверы на землю. Или продолжим, пока не поляжете как заколотые свиньи. Не нравится? Оружие бросить! Быстро! Кошели с поясов! Перстни с пальцев. Не снимается? Иди ко мне – подмогу, отрублю палец.
Главарь яростно швырнул в лужу два револьвера, шпагу, дагу и драгоценные кольца. Физически он не пострадал, что нельзя сказать о самолюбии.
– Вы ещё поплатитесь! И поплачетесь. Думаете, это – последняя наша встреча?
– С ними – точно последняя, – покладисто согласился Горан, указывая на два трупа. – Желаешь составить им компанию?
Безоружный главарь приблизился вплотную, едва не касаясь животом револьверного ствола.
– Запомни моё имя, ветроголовый. Я – Элоф Сиверс, сын Улфа Сиверса. А ты?
– Ты слишком ничтожен, червь, чтобы что-то требовать у меня, – отмахнулся Горан. Видя, что Элоф не убирается с дороги, преспокойно снял курок с боевого взвода и врезал стволом под дых, отчего к двум холодеющим телам на земле прибавилось третье, дрыгающееся.
Алекс отыскал взглядом весельчака, чей юмор вдруг исчерпался.
– Будь любезен, отдай дагу.
Тот повис на руках дружков.
– Мне нужен лекарь, чтобы её вытащить… синьор!
– Ценю учтивость. «Синьор» звучит уважительнее, нежели «ветроголовый». Но и ждать не буду. Сами достанете или помочь?
По его тону молодчики догадались, что клинок из раны гуманнее извлечь самим. Со столичного изверга станется просто отрубить ногу… Двор «Трёх карасей» огласил вопль и жалобное оханье, без малейшего намёка на обычные шуточки парня.
По обыкновению, оружие погибших на дуэли было предложено хозяину таверны за половину цены, но тот отказался выкупить трофеи даже за треть.
– Сожалею, синьоры. Если я так поступлю, Элоф завтра же заберёт у меня своё имущество бесплатно, – он смутился, не желая произносить следующие слова, но был вынужден. – Попрошу вас после ужина покинуть моё заведение, а лучше – прямо сейчас и как можно скорее.
– Он приведёт в подмогу целый полк? – догадался Алекс.
– Конечно, тей.
– Но мы не нарушили никаких законов, только защищались. Это – вопрос чести!
– Здесь один закон, – вздохнул местный. – Он гласит, что господа по фамилии Сиверс всегда и во всём правы.
– Мы остаёмся тут. Готовьте комнату! – отрезал Горан. – Куда мы, к дьяволу полетим, на ночь глядя? И мой товарищ ранен.
Алекс недоумённо проследил за взглядом напарника. Обнаруженный урон вызвал гнев, намного превзошедший последствия оскорблений банды Сиверса.
– Чёрт! Да будут прокляты все демоны ада! – простонал Алекс, рассматривая дыру в камзоле, заляпанную красным. – Царапина пустяковая, но как я покажусь ей на глаза в таком виде? Лучше бы по лицу ещё раз полоснул.
Старший гвардеец рассмеялся от души. Приключения последних двух лет оставили такой неизгладимый отпечаток на щеках, лбу и даже ушах его приятеля, что один или два новых рубца не испортят картину. Хозяин сдался. Он даже пообещал, что за час его племянница очистит камзол от крови и залатает прореху, после чего велел подавать ужин.