Князь Диодор
Шрифт:
– Значит, вы из Мирквы. И его величество вызвал вас… Тогда многое понятно.
– Что именно? – не удержался князь.
– Хотя бы то, что вы прибыли так тихо и неприметно… Даже я толком не знал, что вы уже здесь. – Четомысл опять вежливо усмехнулся. – Признаться, я хотел было отказать, когда ко мне пришел со странной просьбой этот мальчишка Атеном из вашего, имперского посольства… Знаете, я теперь многому не верю, после того, что случилось.
Разумеется, он не верил и раньше, подумал про себя князь. Но вслух спросил:
– Какова была сумма, месье Четомысл?
– Я отдал
– Какие вещи? – не понял князь.
– В основном это была драгоценная посуда, куда богаче, чем пользуюсь я сам, – Четомысл чуть заметно кивнул на серебряные стаканчики с налитым вином. – Еще там были драгоценные камни, но их было не много. Знаете, я не вполне разбираюсь в них, потому что не занимаюсь этим… товаром. Хотя, приходится, – он вздохнул, словно бы сожалел, что настолько богат, – знаете ли, положение обязывает. – Внезапно Четомысл еще больше набычился, глаза у него стали сухими и жесткими, как блеск копейного острия. – Если деньги не будут возвращены, я потерплю такие убытки, что… Лучше об этом не думать.
– Под чье слово ты рискнул такой суммой, месье Четомысл? Как выглядел человек, который просил тебя о займе.
– Под слово короля. Мы неплохо знаем друг друга, и давно вели разные общие дела, хотя, – он чуть отвернулся, ровно настолько, чтобы ничего нельзя было прочитать на его лице, – преимущественно, в частном порядке. Он был сначала в маске, которую я все же попросил его снять. Он снял, и предложил мне такие условия под обеспечение этого займа, что… Чего скрывать, у меня закружилась голова от этого предложение. Я бы мог, при желании, отойти после этой операции от дел, и остаток своих дней прожить… Как принц.
Ты бы мог прожить остаток своих дней как принц и с теми деньгами, которые у тебя уже есть, снова подумал князь. И на этот раз, ради разнообразия, все же высказался вслух. Думать об этом человеке и не договаривать до конца было трудно, он все равно читал все на лице собеседника. У него это был такой же обыденный рефлекс, как необходимость дышать. Четомысл чуть откинулся назад, теперь князь мог отчетливо видеть, каков он бывает, когда торгуется.
– Это не так, князь. Выйти из некоторых дел очень трудно, и потому что на тебя рассчитывают партнеры, и потому что всегда находится какой-нибудь новый вариант заработать.
Князь отхлебнул вина, обдумывая следующий вопрос. Вкуса вина он, впрочем, не почувствовал.
– Расписки короля, которые ты получил, отдавая деньги королевским гвардейцам, не вызвали у тебя настороженности?
– Разумеется, нет. Они были составлены очень грамотно, и подтверждались малой королевской печатью. Скажу больше, они были очень похожи на те расписки, которые король уже выдавал мне при похожих обстоятельствах. Только сумма на этот раз, как я говорил, была существенно больше. Но я и с этим справился, собрал требуемые деньги, и передал их… как ты уже знаешь, гвардейцам.
– Собирая деньги, ты не обращался к королю еще раз, например, за уточнением каких-нибудь особенностей договора?
–
– Я посмотрю, – кивнул князь рассеянно, потому что думал в этот момент, что гораздо больше, чем эти детали, его интересует та версия, которую разрабатывал Моршток, и из-за расследования которой его убили. – Какие именно дела с королем ты уже имел в прошлом?
– Прежде у нас было три займа, он так же приходил ко мне, и так же договаривался… Вот только степень секретности, пожалуй, была менее строгой. И чуть по-другому были обставлены гарантии возврата средств.
– Куда пошли те деньги?
– Не уверен, что знаю все дворцовые расходы… Кажется, он оплачивал однажды королевскую гвардию, второй раз перевел крупную сумму своей конкубине графине Витенбор, а в третий заем торжественно наградил своих генералов, которые выиграли для него какую-то войну на восточных окраинах королевства.
– Значит, до этого случая король Фалемот считался честным заемщиком.
– И сейчас считается таковым, без сомнения.
– Каковы были суммы в прошлых его займах?
– Гораздо меньше, кажется, все три займа уложились в сумму в сто семьдесят тысяч.
– Месье Четомысл, подумай хорошенько, прежде чем ответить на мой следующий вопрос. Тебя не смутила сумма, которую он запросил последний раз?
– Смутила. Но я уже давно не опасаюсь оперировать большими суммами, это как бы входит в счет дара богатства, которым Господь наградил меня и мое семейство. Кроме того, как я говорил, он предложил очень хорошие условия. В частности, откуп на три или даже четыре южные провинции королевства.
Князь счел возможным не скрывать своего удивления.
– Откуп в Империи запрещен, он разоряет крестьян и прочих честных обывателей.
– Запрещен лишь в законах и документах Империи, которые мы, как королевство свободное и неделимое, можем толковать довольно широко… Хотя, если подумать, это не вполне откуп, а скорее, ограниченные условия пользования доходами этих провинций, что я лишь случайно назвал откупом.
Внезапно, батюшка странно дернул шеей, и князь Диодор его понял. Но к сожалению, это было не важно.
– На что король собирался, по его словам, истратить занятые у тебя деньги на этот раз?
– На обновление армии и флота, кажется, но не уверен. К тому же, это все равно бессмысленно, ведь денег, как нам известно, нет, они куда-то пропали. И королевская казна тоже пуста, – Четомысл запнулся, все же он высказался так, как ему бы не следовало.
– А раньше король говорил о желании неким образом укрепить свою армию и флот?
– Не знаю, я не член Государственного совета, – должно быть, из-за последней проговорки, Четомысл впервые с начала разговора показал, что начинает раздражаться. – Как у вас, имперцев, говорят – рожей не вышел. – Все же Четомысл попытался взять себя в руки. И потому снова улыбнулся. – Да и скучно это, наверное.