Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика

Седугин Василий Иванович

– По столу, который накрыли, не видно, чтобы вас так обдирали, – усмехнулся Гостомысл.

– Так это мы со всего селения снесли, – развел руками Богдан. – Каждый принес тайно схороненное...

– А почему терпите? Почему не подниметесь на ворога?

– Надо, чтобы кто-то повел! Не стало у нас нашего батюшки, князя Буривого, и остались мы одни, сироты горемычные. Теперь вся надежда на тебя, князь.

– А пойдет ли народ за мной?

– Пойдем! Все как есть объединимся вокруг тебя, хозяин земли новгородской, только позови!

После

трапезы помылись в бане и легли отдыхать. А наутро Гостомысл стал рассылать по селениям гонцов с призывом к народу выступить на борьбу с насильниками. Понимал он, что затевает дело многотрудное и долговременное: надо было известить и поднять людей из самых глухих и далеких уголков княжества, вооружить их, сбить в отряды и хоть немного научить военному делу. И сделать это как можно быстрее, хотя бы к весне, чтобы народ не томился в ожидании и сохранил веру в его, князя, предприятие. А Новгородчина раскинулась на сотни верст бездорожья, болот, трясин и глухих, непроходимых лесов...

Когда остался один, к нему подошла Раннви:

– Я хочу помогать тебе во всех твоих заботах и хлопотах, но не просто невестой, а верной женой.

Гостомысл подумал, сказал:

– Но чтобы освятить наш брак, тебе придется идти на славянское капище. Готова ли ты к этому?

У них не было разговора по этому поводу, и он с тревогой ждал ее ответа.

– Твои боги – мои боги, – сказала она. – Я принимаю веру твоей страны и народа, где намерена остаться до конца жизни своей.

Свадьба прошла скромно, совсем не по-княжески. Сначала они отправились на капище. Там их встретил жрец и, читая молитвы, повел вокруг холмика, на котором было установлено деревянное изображение Лады, богини любви, семьи и согласия. В каждый костер, разожженный у основания холмика, он плескал сурью – особым образом приготовленный священный напиток, а Гостомысл и Раннви бросали по горсти семян ржи и ячменя. После этого жрец прочитал заключительную молитву, и Гостомысл и Раннви надели на пальцы друг другу кольца. От капища их привели на луг, где стояла раскидистая ракита, и посадили на ковер возле нее. Здесь брачный обряд завершался свадебным пиром, в котором участвовали жители всех близлежащих селений.

Эти торжества оторвали Гостомысла от дел на пару-тройку дней, после чего он вновь с головой окунулся в государственные заботы. Сначала надо было восстановить военный порядок. Издревле земля племени славен делилась по числу воинов: десяток воинов управлялся десятским, уезд с сотней воинов подчинялся сотскому, а с тысячью – тысяцкому. Все эти должности избирались народом, но работали при поддержке князя. После прихода норманнов это устройство перестало действовать. Его надо было восстановить в первую очередь, и Гостомысл вплотную занялся этим. Он ездил по селениям, беседовал с военачальниками, требовал вернуться к исполнению своих обязанностей, обещал помощь. Важным вопросом было снабжение оружием. Кузнецам следовало платить, потому что им приходилось покупать железо, содержать подручных, нести

другие расходы. Но средств у Гостомысла не было, приходилось выдавать берестяные грамоты, в которых расчет откладывался до того времени, когда будут изгнаны норманны и в казну потечет дань от населения.

До холодов удалось объехать околоневские земли. Созданные им вооруженные отряды прогнали норманнов, некоторые из них попали в засады и были уничтожены. Когда выпал снег, Гостомысл со своими воинами перешел на лыжи, это позволило им проникнуть в самые глухие места. К весне удалось продвинуться к самим Новгороду и Ладоге; норманны были заперты в двух крепостях, при попытках выйти из них в поисках продуктов их отряды уничтожались.

Тогда Гостомысл решил отправиться к Хвалибудию. Они обменивались посланниками и гонцами, но теперь нужна была личная договоренность.

Хвалибудий со свитой встретил его далеко от Смоленска. Они сошли с коней, обнялись, оглядели друг друга.

– А ты возмужал за год, – уважительно и в то же время с некоторым удивлением проговорил Хвалибудий. – Хоть мы и ровесники, но чувствую себя намного моложе тебя. Видно, крепко досталось за морем?

– Всякое бывало, – усмехнувшись, ответил Гостомысл. – Ты-то как этот год провел?

– Женился! Закончилась беспечная юность. Кроме государственных дел, навалились и семейные.

– Ну, это только цветочки. Вот дети пойдут, появятся и ягодки!

– В общем, не до рыбалки теперь!

Так, шутливо переговариваясь, миновали они крепостную башню и подъехали к княжескому терему. Там их ждали дружинники, слуги, челядь, а также собравшиеся по такому поводу жители города Смоленска. Для Гостомысла были постелены ковры, по которым он вместе с Хвалибудием проследовал во внутренние покои. Едва успел расположиться в горнице, как пригласили в баню, для дорогого гостя она была протоплена заранее; дружинникам были приготовлены другие бани.

А вечером начался пир, на котором прозвучали приветственные речи, князья обменялись ценными подарками.

– А знаешь что, – обратился Хвалибудий к Гостомыслу, когда завершился установленный торжественный обряд, – у меня в конце лета был Сюкора.

– И что нужно было этому негодяю?

– Подбивал на совместное выступление против норманнов.

– Ну и?..

– А что я скажу человеку, который единожды предал своего союзника?

Гостомысл потемнел лицом, произнес с силой:

– Попадется под руку, пощады от меня не будет!

– Я пытал его насчет обстоятельств, при которых ты попал в плен. Говорит, что тебя продала какая-то женщина.

– Так оно и было. Только подозреваю‚ что без него не обошлось.

Они помолчали. Потом Хвалибудий вдруг встрепенулся, сказал, кривя губы в едкой усмешке:

– А ты знаешь, что предлагал он в случае победы над норманнами?

Гостомысл поднял брови, задавая безмолвный вопрос.

– Ни мало ни много, но обещал отдать мне половину Новгородского княжества с Ладогой.