Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика
Шрифт:
– А себе, стало быть, собирался забрать Новгород с окрестными землями?
– Ты угадал!
Лицо Гостомысла передернуло, он сказал глухо:
– Погоди. Этот Сюкора еще дохитрится на свою шею!
На другой день Гостомысл и Хвалибудий стали вести переговоры относительно совместного выступления против норманнов.
– Положение на сегодня таково... – Гостомысл перевернул две глиняные кружки, из которых они только что выпили настой трав, и поставил на разные края стола. – Перед нами Новгородская земля, а эти две кружки – Новгород и Ладога. В них мы заперли и держим в осаде около двух тысяч норманнов. У противника начинается голод. Пытаются они достать продовольствие
– Если сдадутся вообще.
– Да, и такое может быть. Народ воинственный, сражаются до конца, до последнего человека. Поэтому и с ними следует поступать твердо и без колебаний. Думаю, надо в ближайшее время пойти на приступ сначала Новгорода, а потом и Ладоги. Только так можно покончить с захватчиками!
– Согласен, – чуть подумав, произнес Хвалибудий. – Я подойду со своим войском к Новгороду примерно через месяц. Как реки войдут в берега, установятся дороги, можно будет пройти по низменным местам. Об этом дополнительно сообщу через своего гонца.
– А я к этому времени постараюсь построить несколько таранов, длинные лестницы, а также метательные приспособления.
– Понадобится смола в небольших бочках...
– Сделаем, все сделаем!
Они помолчали, взглянули друг другу в глаза, улыбнулись.
– Я думаю, мы одолеем врага! – сказал Хвалибудий.
– Не сомневаюсь, – ответил Гостомысл.
– Только вот какой вопрос напрашивается, – отводя взгляд в сторону, проговорил Хвалибудий. – Небольшая просьба к тебе у меня.
– Давай выкладывай, что там накопилось?
– Мои купцы хотели бы получить кое-какие послабления...
– Ну-ну, договаривай!
– Как прогоним разбойников, разрешил бы ты им провозить свои товары через княжество и морские пристани без пошлины.
У Гостомысла взметнулись вверх брови.
– Вон как!
Дело было нешуточное. Во всех странах купцы платили десятую часть стоимости своих товаров, эти поборы являлись хорошим пополнением в казну. Теперь он, Гостомысл, лишался таких средств, и это в тот момент, когда надо было восстанавливать страну после норманнского нашествия. Но делать нечего, надо было соглашаться. И поэтому, глядя в плутоватые глаза кривичского князя, он ответил спокойно:
– Твои купцы будут освобождены от пошлины. Через Новгород за моря они будут провозить свои товары бесплатно.
– Вот спасибо! Вот удружил! – обрадовался Хвалибудий. – А ты во мне не сомневайся, подопру тебя всеми своими силами!
III
Ривеське переживала тяжелые времена. Такого с ней еще не было: ее бросил мужчина. Бросил открыто, нагло, нисколько не считаясь с ее чувствами. А она любила, страстно любила викинга Вилибальда, предводителя войска норманнов, и готова была пойти на все, чтобы остаться рядом с нам. Такого с ней еще не было никогда. Да, раньше влюблялась, страдала, забывала, снова влюблялась; мужчины оставляли ее, и она уходила от них, но все это происходило как-то легко, будто само собой. Даже когда муж, с которым она прожила целых три года, погиб в пучинах моря, она недолго горевала. Поплакала пару месяцев – и забыла. А сейчас сходила с ума. Какая-то властная, неодолимая сила тянула ее ко дворцу, чтобы хоть издали, хоть краешком глаза взглянуть на него, ослепительно
Ривеське видела, как по ночам светились окна княжеского дворца, как там происходили попойки ее любимого со все новыми и новыми женщинами, и сердце ее разрывалось от горя. Но вот гулянья стали все реже, а потом совсем прекратились. К Новгороду подошли воинские отряды славен и перекрыли все дороги; в городе наступил голод. В доме Ривеське исчезли все продукты, и она, как и другие обитатели, стала приглядываться к собакам и кошкам. Когда же и их выловили и съели, в подполе пришлось ставить капканы на мышей и крыс. Горожане толпами начали покидать Новгород, и Ривеське в один из весенних дней ушла с ними. Домой она возвращаться не хотела, жизнь в рыбацком поселке не прельщала; ее тянуло к тем, кто имел власть и богатства. Она поехала к Сюкоре.
Ее приезд изумил Сюкору. Как так, только что она предала его, из-за нее он чуть не расстался с жизнью, и вдруг является как ни в чем не бывало! Он к этому времени перебрался в племенной центр, проживал в захудалом княжеском дворце вместе со своим братом, потому что норманны были окружены в новгородских крепостях и им было не до него.
– Ривеське! – воскликнул он в непритворном удивлении. – Ты что, за своей смертью ко мне явилась?
– Почему за своей смертью? – невозмутимо ответила она, скидывая верхнюю одежду и присаживаясь на скамейку. – Я вернулась к тебе, как к своему бывшему другу.
– Которого ты бессовестно предала! – не выдержал Сюкора.
– Как будто ты агнец невинный! Вспомни, сколько человек предал! Разве Гостомысл не на твоей совести? Или новгородского князя Буривого вместе с войском не ты подвел под смертную черту? Молчишь? Вот так-то. Одинаковы мы с тобой, поэтому и приехала. И не гляди на меня такими ужасными глазами. Я тебе еще пригожусь. Подумай сам, кто еще на свете так умело сможет выполнить твои поручения? Никто, кроме меня, и ты это прекрасно знаешь. А у тебя в голове сидит не одна хитрая и коварная задумка. Не отказывайся, все равно не поверю, потому что хорошо тебя знаю.
– А Вилибальда почему оставила? Я ведь знаю, какая страстная любовь у вас была!
У нее на глазах навернулись непритворные слезы, она их не вытирала. Ответила, горестно поджав сочные губки:
– Бросил он меня. На других поменял. Ненавижу его. Больше всех на свете.
– Слышал, слышал, что любовь и ненависть рядом живут. Это меняет дело.
Сюкора хмыкнул, стал ерзать в кресле, так что кресло затрещало под его грузным телом, потом проговорил с некоторым удивлением:
– Ну и бестия же ты! Самая настоящая плутовка и пройдоха! Ты и в огне не сгоришь, и в воде не утонешь, везде найдешь выход!
– Вот то-то же! Равной мне ты не найдешь. Говори лучше, куда ехать и с кем говорить.
Сюкора пожевал толстыми губами, поглядел светло-синими глазами сначала в потолок, потом прошелся взглядом по комнате, почему-то вздохнул и ответил устало:
– Ты права, надо предпринимать важные шаги, иначе нам грозят большие беды. Норманнам в Новгородской земле дни сочтены, зря я в этой большой игре поставил на них. Проиграли они, и безнадежно проиграли. А когда Гостомысл и Хвалибудий выгонят их, то возьмутся за меня. Гостомысл никогда не простит мне гибель своего отца. Вот я и придумал, как вернуть его расположение и снова сделать своим союзником.