Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика
Шрифт:
Франки, приблизившись к противнику, начали постепенно ускорять шаг, а потом бегом устремилась на врага. Началась жаркая схватка.
В сражение втянулись все силы противостоящих сторон, только конница Карла стояла в бездействии, и Гостомысл чутьем уловил, что сейчас король двинет ее в обход саксов. Этот удар напрашивался сам собой, он мог привести к полному разгрому неприятеля. И точно: Карл поднял руку и махнул ею вперед. Тотчас конная масса сорвалась с места и понеслась по лугу, разворачиваясь для охвата врага. Стелились в стремительном полете кони, пригнулись к их гривам всадники, развевались
Но почти тут же из-за леса вырвалась конная лавина и направилась наперерез франкам; это была легкая кавалерия саксов. Гостомысл заметил, что многие из них скакали без седел, охлюпкой, рубашки пузырились у них за спиной, хищно поблескивали мечи и пики...
Увидев их, франки стали придерживать коней, заворачивая против внезапно появившегося неприятеля; строй их смешался, спутался, началась неразбериха, и в этот момент по ним ударили саксы. Начался встречный конный бой, яростный, жестокий и безжалостный.
Между тем пешие воины саксов выдержали первый напор объединенных сил, воины обеих сторон стали уставать и постепенно расходиться. Франки и бодричи пятились, отражая нападки наиболее азартных и горячих вражеских воинов, кинувшихся преследовать их; заодно они старались помочь уйти и раненым, кричавшим и взывавшим о помощи; некоторые из них брели сами, опираясь на пики и мечи, других вели под руки. Конники тоже разъехались в разные стороны.
Вокруг князя Велигора собрались сотские и тысяцкие. Лица их были разгоряченные, движения резкие, отрывистые, судорожные, они еще были во власти кипевшего боя.
– Крепко мы потрепали саксов, – горячился сотский Буеслав, невысокий, подвижный, коротконогий. – Надо собрать воедино воинов и снова ударить. Не выдержать им второго натиска!
– Только нападение надо сделать немедленно, пока враг не опомнился и не собрался с силами! – поддержал его тысяцкий Вереско, с мощной грудью и могучими руками.
– Так, так, так! – раздавались голоса других.
Велигор, прищурившись, посмотрел на неприятельский строй, на своих воинов, расходившихся по своим подразделениям, на небо, где сияло яркое солнце и не было ни одного облачка, как это часто бывает утром, вытер с лица обильно лившийся пот и произнес повелительно:
– Собирайте людей и по моему знаку нападем снова!
Вновь заиграли трубы, ударили барабаны, и бодричи, еще не остыв от прежней схватки, с азартом кинулись вперед. Гостомысл не утерпел, побежал вместе со всеми. Перед ним мелькали спины воинов, он старался обогнать кого-либо из них, но это ему не удавалось, все стремились на врага с большим воодушевлением и одержимостью. Приходилось преодолевать небольшой подъем, ноги спотыкались о какие-то предметы, может, брошенные щиты, трупы погибших или еще что-то, но он не замечал этого; голову замутил дурман, тело обжигало жгучим желанием схватиться с неприятелем, поразить, повергнуть, победить...
И вот уже перед ним воины бились на мечах. Он обежал их и увидел волосатое лицо и глаза с жестким, хищным взглядом из-под щита; не раздумывая, кинулся на сакса, ловко отбил пику и, чуть пригнувшись, ткнул острием меча в правое подреберье. Сакс на мгновенье с удивлением взглянул на него, потом его взгляд метнулся вверх, и он рухнул наземь, покрывая себя большим
Но это Гостомысл увидел краем глаза, мельком, а сам уже рванулся в сторону, потому что на него устремился рослый сакс с длинным мечом. Гостомысл подставил щит, почувствовал тяжелый удар и радостно подумал, что щит выдержал, не раскололся, а могло быть и иначе, тогда бы ему против такого великана было невозможно устоять. Но теперь еще посмотрим кто кого! Отбивая удары, он заметил, что сакс медлителен, что удается упредить его на какие-то мгновения, а такие мгновения в схватках бывают решающими. И он чуть приоткрыл левый бок, приглашая на удар противника. Тот клюнул на это и взмахнул мечом, намереваясь поразить его, но на момент ослабил защиту, и Гостомысл опередил его, уколов в левую грудь...
Потом все происходило как во сне. Он отбивал нападения, сам делал выпады, чувствовал удары по щиту, кольчуге, шлем съехал набок, но у Гостомысла не хватало времени, чтобы поправить его...
Вдруг вокруг что-то изменилось. Он напряг внимание и понял, что бодричи вновь отступают, и тоже стал пятиться, обороняясь от наседающего противника. Наконец отбился от последнего сакса, повернулся боком к противнику и, прикрываясь щитом, двинулся медленным шагом к своим, не выпуская из поля зрения врага; в этот момент неожиданно поскользнулся и чуть не упал; взглянув вниз, увидел, что попал в кровь, растекшуюся от множества поверженных воинов, ему стало муторно и чуть не стошнило...
– Центр саксов истощен и истончен, – говорил Велигор, тщетно стремясь унять нервную дрожь рук, бесцельно перебирающих рукоятку плетки. – Нужен только еще один решительный и крепкий удар, и он будет прорван. Но вот готовы ли наши воины пойти на врага в третий раз?
– Устали воины... Отдохнуть требуется... Собраться с силами необходимо, – раздавалось с разных сторон...
– Потеряем время, саксы тоже подтянут подкрепления, – продолжал князь. – Упустим такой удачный момент!
– А что, если попросить короля ударить конницей? Против конницы саксы не устоят! – предложил один из сотских.
– А что ж, мысль, – задумчиво проговорил Велигор, потом сказал уже решительно: – Коня мне!
Гостомысл видел, как князь подскакал к Карлу, что-то стал говорить, показывая рукой на середину вражеского строя. Как видно, предводитель франков согласился с доводами князя, потому что скоро от него к коннице поскакал вестовой. И вот франкская конница, закованная в броню от всадников до коней, стала разворачиваться для фронтальной атаки; быстро выстроившись в четыре ряда, она рванулась с места и стремительно понеслась на саксов. Железная лавина должна была смести потрепанный строй врага...
Как только конники приблизились к пешей линии противника, саксы отошли на несколько шагов назад, и перед ними оказался плетень высотой в плечо человека; он был поставлен перед боем, но скрыт пешцами, и теперь в него со всего маху врезались франкские всадники. Кувырканье конских тел, жалобное ржанье лошадей, беспомощные взмахи человечьих рук, падение закованных в металлическую защиту воинов... В этой каше хозяевами были саксы. Короткими мечами и ножами они вспарывали брюхо лошадей, приканчивали беспомощно барахтавшихся на земле франков...