Князь Изгой
Шрифт:
Спустились ниже по течению. Якорь бросили у противоположного берега, а при лодках оставили Деяна. Захватив «языков», двинули по едва заметной тропке.
— Надо бы поторопиться, тады куда раньше татей тама будем. Тама и встречу тёплую подготовим.
Интенсивный кросс-поход по густому ельнику и минут через двадцать вышли на опушку. На той торчали пяток, покосившихся от времени, наполовину вросших в землю, избушек. Зачищали их по отработанной в усадьбе боярина схеме. То бишь вязали и правых, и виноватых. Одна из изб была полна оборванных пленников, их трогать не стали наказали помалкивать и сидеть как мыши. А как закончили, устроили на подходах засады.
Долго ждать не пришлось, четыре сгорбленные фигуры с опаской подбиралась к своему логову. Не пошли они по тропинке, но и мы не дураки. Тем более утро вступило в свои права и прятаться в тени получалось плохо. Тати ни разу не диверсанты, треск веток выдал их с головой.
— Не убивайте! — прошептал я своим, когда они приблизилась на расстояние выстрела.
— Прохор, ну чай не дураки, — отозвался Горын.
Олесь с Горыном выстрели синхронно, пробив ноги дальним, а я пустил болт аккурат в главаря, дюжего рыжего мужика с обожжённым лицом, судя по описанию, это есть главарь, Влас. Бил не боевым болтом, утяжелённым. Влас упал, потом тут же вскочил и склонившись нырнул в кусты. Я за ним следом припустил. Краем глаза замечаю, как Олесь со мной бежит, а походу, на бегу, ещё и стрелу в ногу пытавшегося подняться татя запустил.
Несмотря на свои пропорции Влас двигался ловко, зигзагами, и я никак не мог взять прицел. В приречной террасе не было бурелома, однако сплошной ковёр из корней, торчавших крюками и причудливыми петлями, не давал Власу оторваться, а нам его нагнать. Но сколько верёвочке не виться…
Загоняли к реке. Олесь уже несколько раз стрелял по ногам, но рыжий Влас всегда выворачивался в последний момент. Вот чуйка то! Спрыгнув с высокого обрыва на песчаный, он ускорился и рванул к реке, и если мой выстрел снова ушёл в молоко, то стрела Олеся на это раз достигла цели. Аккурат в ягодицу угодила. Влас, до последнего сопротивлялся, словно зверь. Пытался царапаться, кусаться. Да только против одоспешенных это всё равно, что комариные укусы.
Когда главаря притащили в лагерь, дерибан там был в самом разгаре. Тати по центру связанные, а вокруг группа мужчин разного возраста из пленников, в лохмотьях, с оглоблями и топорами, да несколько молодых и, несмотря на помятый вид, симпатичных девушек. Причём эти мужики с трудом девиц сдерживали, чтобы те жуликам глаза не выцарапали. Наши же архаровцы, да несколько оборванцев выносили из изб всё подряд, сбрасывая добро в кучу.
— Поймали Власа гляжу, — встретил нас Горын.
— Дык куда он денется с подводной лодки то! — опять не сдержал я жаргон из будущего.
— С какой лодки?
— Да ладно, забудь. Что тута у вас?
— Серебро покуда не считали, а скоры и тканей добре, тако же жемчуг есм и…
— Не про добычу, сколько татей всего? — прервал его я.
— Пятерых в избах взали, да енти четверо. Больше и нет никого.
— Полона та много?
— Я почём знаю. Помимо ентих троих, в лесу в дозоре оставил, мало ли чего. Прохор, ну ты посмотри, какие девицы. Одна другой краше!
— У татей губа не дура! — добавил Олесь, у которого огоньки в глазах заплясали.
— Ентим ещё свезло, прочих то они всех под нож пускали. Даже детей малых не жалели, — в разговор вступил мужик в возрасте из пленников.
— Тихоня, ну ка подь сюды. Дуй к берегу да Деяну обскажи, как сюда пройти. Сам же сторожи. Не забудь сказать, чтобы он бумаги захватил.
Раздав указания, развернулся к пленникам. Кто-то сидел на земле и покорно ждал своей участи, другие, быстро вычислив во мне главного, смотрели с надеждой.
— Здравы будьте, уважаемые! Я гость с Погоста на море, что на Новгородских землях стоит, зовут Прохор, сын Михайлов, а то мои люди. Тати, что вас в полоне держали, нынешним утром струг мой хотели на копьё взять, но како зрите, вышло аккурат навыворот. Всех отпущу по домам, по добру по здорову и ничего за то не стребую. Но прежде, буду допрос по строгости вести.
— Дык мы люди простые, Прохор Михайлович. Разве чего разумеем?
— Ты кто таков? — спросил я мужика, ответившего за всех.
— Лукьян, гость из Козельска. Почитай с осени тута сижу.
— С Козельска глаголишь? Добре. Что спрошу, то сказывать будешь, как на духу. Понял сие?
— Как не понять то, — он помялся для виду.
— Сказывайте усё без утайки, тады дам снеди и одёжу в дорогу, а может и резанами помогу.
Обходя группу бывших пленников, выделил двоих с азиатскими чертами. Высокие, сухощавые. Лица простые, как будто высечены из камня. При всём волосы светлые и голубовато-зелёные глаза. Чем-то на афганцев похожи и… Друг на друга. Как пить дать, папа и сын. Подозвал их жестом к себе.
— Здравы будьте! Из каких краёв сами?
Старший, с сединой на висках и бородкой, почтительно поклонился, поблагодарил:
— Меня зовут Темир, я купец из Узгена, а это мой сын Каратой.
— Узгена? — знакомое название, но что-то вспомнить не могу.
— Иль-Аларгу, уважаемый Прохор. В Белой Орде мою страну знают как Улус Чоготая, — добавил Темир.
Так… Улус Чоготая, это Средняя Азия, а ну точно! Город находится где-то на границе Узбекистани и Киргизии. Интересно и то, что Темир сносно говорил по-русски.
— Скажи, через Узген несёт воды мутная Кара-дарья, не так ли?
От удивления брови Темура взлетели вверх, но он не подал вида и снова поклонился.
— Откуда вы сие ведаете, уважаемый Прохор?
— Не важно. Лучше сказывай, как вас занесло в такую даль от родных мест?
— На наши благословенные земли пришёл чёрный мор, уважаемый. Мор забирал один город за другим. И я не стал ждать, когда он придёт за нами. Собрав пожитки, бросили родной дом и бежали в Сарай ал-Джедид. Чтобы кормить семью я был вынужден заняться торговлей по Итилю, и…
— Уверен, уважаемый Темур, у меня ещё будет время внимательно выслушать историю, — прервал я его.
Припасов и жита у татей хватало, но нам они без надобности… Нет, всё же иноземный купец определённо не понимал некоторые слова и не годился на роль старшины.
— Лукьян, а ну подь сюды, — подозвал я мелкого мужичка с куцей бородкой. Выбрав из кучи добра пару свёртков ткани, сунул ему в руки. — Значится так, полон отмыть, бабам сукно отдать. Пусть из него вам одёжу справят, а то вы аки нищие на паперти.