Князь Никто
Шрифт:
— Взять мешочек, найти в распивочной «Три сороки» Соньку-Арфистку и отдать ей, — отрапортовал я.
— Только никому другому! — Пугало погрозил узловатым пальцем. — Скажешь ей, что, мол, Алоизий Макарыч передал. Запомнил?
— Алоизий Макарыч, — повторил я. — Да, Пугало!
— Ты как меня назвал, гаденыш? — немедленно взвился он. — Ты мне что ли друг закадычный или мы с тобой в буру играем по четвергам? А ну-ка повтори, как меня зовут?!
— Алоизий Макарыч… — на удачу сказал я, хотя не был уверен, что эта передачка не от кого-то другого.
— То-то же… —
Я схватил мешочек и рванул наружу. Спрашивать, где конкретно находится эта самая распивочная, ясное дело, не стал. Явно же, я должен знать, где это. Значит, разберусь по дороге. Благодаря первому рабочему дню, как-то я здесь все-таки уже ориентировался. Сначала ноги понесли меня на Сенную Площадь. Но уже через несколько шагов меня одолело любопытство. Интересно, что это такое отправил в мешочке Пугало неведомой пока что Соньке-Арфистке?
Я нырнул в какой-то темный отнорок, вытащил из кармана кошелек и аккуратно развязал шнурок. Мешочек был нетяжелый, значит там не монеты. Да и вряд ли Пугало отправил бы малохольного пацана одного деньги куда-то относить. Содержимое издавало сухой стук, вроде деревянного. Я вытряхнул на ладонь несколько предметов, и не сразу понял, что это. Продолговатые штучки белого цвета… Как будто с утолщением на концах. Вроде коротких палочек, размером с треть пальца примерно… И тут до меня дошло. Это же фаланги человеческих пальцев! Я быстро ссыпал их обратно и завязал кошелек.
Поиски немного затянулись. «Трех сорок» не оказалось среди питейных заведений, выходящих на площадь. Знающий человек обнаружился только с третьего раза. Он ткнул мне в арку подворотни, где нужно искать, и я нырнул туда.
В вонючем дворе-колодце, который, кажется, все лошади Петербурга использовали в качестве общественного туалета, я, наконец, обнаружил дверь, над которой было краской крупными буквами написано искомое название. А для тех, кто читать не умеет, были еще нарисованы три черно-белых птицы, которые и в самом деле были похожи на сорок.
Я открыл дверь и спустился по узкой лестнице в подвал, ожидая увидеть мрачный притон с сырыми и покрытыми плесенью стенами и толпой доходяг, глушащих из надколотых стаканов, а то и прямо из бутылок, дешевое пойло, которое воняет еще хуже, чем моча, которой, кажется, поливают землю в этом дворе ежедневно и с утра до ночи.
Не угадал… Причем настолько, что замер столбом на пороге и привлек к себе внимание, кажется, всех посетителей. Никакой плесени и мрачного кирпича. Стены и пол были устланы цветастыми коврами, с потолка свисали узорчатый мозаичные лампы с длинными красными кистями, вокруг низких столиков на гнутых ножках возлежали на подушках гости. Никто из них не был оборванцем или забулдыгой. Трое точно были аристократами. Угадывались фамильные черты Болконских, Бестужевых и Витте. Остальные — просто весьма обеспеченные горожане — дорогие костюмы, запонки на отутюженных рубашках, цепочки от карманных часов…
— Мальчик, тебе чего? — белозубо улыбнувшись спросила черноволосая девушка в красном цыганском платье и с серебряным подносом, уставленным
— Мне нужна Сонька-Арфистка, — смущаясь проговорил я. Я понял, что краснею, и взгляд мой, помимо моей воли фокусируется на низком вырезе платья.
— А, ты же Чижик! — цыганка расхохоталась. — Не признала тебя, богатым будешь! Возьмешь меня замуж, как разбогатеешь? Ты же обещал, когда крохой был, помнишь?
Теперь я почувствовал, что покраснело вообще все лицо, до кончиков ушей. Я хотел что-то сказать, но смог только упереть глаза в пол и повторить, что мне нужна Сонька-Арфистка.
— Деловой стал, не могу просто! — цыганка поставила поднос перед компанией аристократов и подошла ко мне. Не успел я опомниться, как она схватила меня за руку и потащила куда-то вглубь заведения, сквозь несколько слоев тонких газовых штор, потом повернула в темный коридор. Я шагал следом на деревянных ногах, а предательский отроческий организм рисовал мне в фантазии картины, как я прижимаю эту черноволосую прелестницу к кирпичной стене, срываю с нее одежду, прижимаюсь губами к ее губам… Отогнать видение у меня никак не получалось, чертово юное тело при приближении этакой красотки вело себя и дико. За долгие годы старческой немощи я успел уже отвыкнуть от этого. Что ж, еще и с этим предстоит разобраться тоже.
— Так что, Чижик, возьмешь меня… замуж? — в полумраке сверкнули ее белые зубы. Она намеренно сделала паузу перед словом замуж, чем вызвала во мне прямо-таки бурую, которая собиралась захлестнуть меня с головой.
— Какая ты быстрая, — чуть охрипшим от волнения голосом сказал я. — Надо сначала товар посмотреть, подумать… Потрогать…
Она снова расхохоталась, быстро чмокнула меня в щеку и, звеня монистами, упорхнула обратно в зал. Оставив меня перед полукруглой деревянной дверью.
Наверное, мне сюда. Я постучал, потом взялся за ручку. Дверь скрипнула и открылась. Изнутри пахнуло густым жаром и запахами ароматических смол и сушеных цветов.
Ах вот кто такая Сонька-Арфистка… А я думал, что сказки. Что не существует таких давно, сожгли на кострах еще лет триста назад…
К моей удаче, хозяйка этой комнаты не была похожа на встретившую меня цыганку, значит. Она была очень высокая и очень худая. Сложно было сказать, сколько ей лет. Лицо было гладким, без морщин, глаза огромные, как два черных колодца, волосы замотаны черным платком. На шее — множество ниток деревянных и костяных бус, на худых запястьях — кожаные браслеты с выжженными узорами. Простое черное платье без пояса.
— Входи, — сказала она. От ее голоса у меня по спине пробежали мурашки. Он не был каким-то особенным, низким или высоким. Он был… потусторонним. Похожим на тот, которым говорил со мной Повелитель Червей. По ее лицу я понял, что видит она меня не в первый раз.
— Вот, — сказал я, доставая из кармана мешочек. — Вам передал это Алоизий Макарыч.
— Здоров ли старый хрен? — спросила она, не обратив внимания на мешочек.
— С утра был здоров, — осторожно ответил я.
— Заглядывал? — женщина мотнула острым подбородком в сторону мешочка.