Князь Никто
Шрифт:
Дерево послушно хрустнуло, расщепилось, и дверца бюро откинулась, превращаясь в поверхность стола.
Так. Теперь надо и не спешить, но и рассусоливать не следовало. В бюро у Пугала царил полный порядок. Тусклый свет лампы освещал ровные стопки журналов учета, аккуратно составленные письменные принадлежности — бутылочки чернил двух цветов, коробка с перьями, коробка с карандашами… Один из внутренних ящиков закрыт на ключ. Не задумываясь, сунул в щель железный штырь, тонкая дверца жалобно хрустнула и открылась.
Ага, а вот и то, что мне нужно…
Серьезные документы
«…сим удостоверяется, что помещение в кирпичном доме по адресу… бла-бла-бла… на правах неисключительной собственности… А.М. Гупало сроком на девяносто лет». Хм, неслабо.
Паспортная книжка на имя Алоизия Макаровича Гупало…
Паспортная книжка на имя Демьяна Найденова… Похоже, это мой документ. Согласно ему, мне пятнадцать. Я отложил бумагу в сторону.
Дальше… Ага, батрацкая грамота! Значит, никакого клейма на мне нет, одной заботой меньше… Я прочитал документ внимательнее. Согласно ему, Пугало уплатил за меня приюту семь рублей двадцать копеек, за что я был передан ему в бессрочное пользование с настоящего момента и до совершеннолетия, а дальше — как сам пожелаю. Это надо уничтожить и заменить другой бумагой…
Проклятье, какая же тусклая эта лампа!
Я, совершенно не задумываясь, прищелкнул пальцами и пробормотал короткое заклинание. Над столом возник шарик яркого света. Ох ты ж! С улицы могут заметить слишком яркий свет в окне. Стекло, конечно, грязное, но если заглянуть, то можно увидеть, чем я тут занимаюсь.
Я погасил магический свет, вскочил и огляделся. Никаких штор, ставень или еще чего-то подобного не имелось. Но это ерунда, одеяло тоже сгодится. Я вытащил из своего закутка одеяло и приладил его на окно. Снова сотворил светильник. Это было едва ли не первое заклинание, которому нас научили в университете. Чтобы отсутствие света не мешало студентам прилежно грызть гранит науки. Хорошо, значит это тело примитивную магию творить может.
Я направился к столу, но замер рядом с телом бывшего хозяина этого заведения. Оставлять его лежать перед дверью было по меньшей мере глупо. Значит до утра нужно найти какой-нибудь схрон…
Наверняка здесь должен быть холодный подпол или что-то вроде. Надо просто внимательно посмотреть.
Ну да. Сразу за нарами для трупов доски пола немного отличались от всех остальных. При ярком свете было особенно заметно. Я подошел ближе, рассмотрел. Ага, вот тут в щели веревка. Если ее поддеть…
Догадка оказалась верной. Щит, сколоченный из досок, прикрывал тайную емкость в полу, размером примерно как три гроба. Тайник не ахти какой, но сгодится. Я схватил тело Пугала за руки и поволок к этой яме. Завтра он отправится в печь вместе с остальным «уловом». Но до тех пор полежит здесь.
Уф. Тяжелый какой… Я посмотрел на лицо бывшего начальника. Глаза его все еще были открыты, он смотрел на меня как будто с немым укором. Ну, прости, Пугало. Выпью за упокой души твоей стакан вишневого морса как-нибудь. Наклонился и закрыл ему глаза. Накрыл яму крышкой, запрятал веревочный хвост
Я вернулся к бюро. Так, на чем я остановился?
Разобрав последовательно все бумаги. Итак, меня зовут Демьян Найденов, и я числюсь батраком у Алоизия Макаровича Гупало. Мне пятнадцать.
Если утром нагрянет проверка с каким-нибудь канцеляристом, то меня просто вышвырнут на улицу или вернут в приют, потому что шестнадцати мне еще нет. Значит начать следует с того, что подправить немного свой возраст.
Я придвинул к себе паспортную книжку Демьяна Найденова. Так, для начала нужен нож для перьев…
Вообще, конечно, я никогда не был особенным специалистом в подделке документов. Но исправить одну цифру на другую — плевое дело. Любой школьник или студент это умеет. Чуть-чуть подчищаешь, аккуратно выводишь недостающие завитки, посыпаешь песочком… Готово! Как новенький!
Добро пожаловать в совершеннолетние, Демьян Найднов с прочерком в графе «отец».
Кстати, а почему прочерк? Это ведь тоже можно исправить!
Я обмакнул заточенный кончик пера в чернильницу и, подражая почерку неизвестного канцеляриста, выписывавшего этот документ, вписал в пустую графу отчество «Алоизович». Эх, осиротел ты только что, Демьян Алоизыч! Папку твоего тать в ночи застрелил…
Теперь батрачья грамота… Не нужна, уничтожить ее немедленно! Я приблизил бумагу к губам, прошептал нужные слова и подул. Лист без звука и дыма распался в невесомую пыль.
Сделано.
Дальше.
Я взял чистый лист бумаги и задумался. До бюрократической реформы, установившей четкие стандарты по гражданским документам, еще лет двадцать, а то и больше. А до этого никто особенно не следил, как оформлены те или иные бумаги. Унифицированы были только паспорта и патенты. В остально я сейчас волен насочинять всего, что моей душе угодно. Никому никогда дела не было, как там оформляют сделки и договоры те, у кого к фамилии нет приставки «князь», «граф», «барон» или иного обозначения принадлежности к дворянскому сословию. Чтобы написать, к примеру, верительную грамоту себе от князя Вяземского, мне потребуется его печать. А вот изобразить на бумаге усыновление Алоизием Макаровичем Демьяна Найденова — это запросто!
«Сим удостоверяется, что отрок Демьян Найденов, имеющий паспортную книжку номер такой-то, является моим сыном, похищенным цыганами еще во младенчестве. Поелику я счастлив от воссоединения семьи, то завещаю моему вновь обретенному отпрыску…»
Я выводил каждую букву, подсматривая на почерк Пугала в одной из конторских книг. Вообще-то, этот предмет назывался «каллиграфия». И подражать нам нужно было вовсе не чужому почерку, разумеется. Что, впрочем, не мешало нам во студенчестве регулярно грешить подделыванием писем от преподавателей, убегая в самоволку в кабак.