Князь Рязанский
Шрифт:
– Сказывай, что вчёра в бане воевода с боярами гутарили?
– Да ничего особливого… Токма, когда ты ушел, боярин воеводе говорит: «Он ненадолго тут, поэтому задницы перед Василием будет рвать и свою, и чужие».
– Правильно говорит, – засмеялся я. – И всё? Вроде долго сидели. Воевода то чо?
– Воевода крякнул, и стал себя веником так охаживать, что аж мне жарко стало.
– Травма на производстве, – сказал я тихо. А громко, – к лекарю загляни в городке. Есть повод познакомиться тебе с ним. Через него много, что про жителей узнаешь. Скажешь ему, что я его позову, колено лечить. Но, потом. С чего начнёшь?
– Сегодня пойду по первому, ближнему к тебе кругу, как ты учил, Князь. Людишек здесь на дворе много. Ден за семь управлюсь. Пройдусь по городу. Послушаю. Сам поговорю.
– Много не плети. Не выдумывай. Про меня рассказывай нехотя, если спрашивать будут. Про удаль мою – можешь приврать. Без лихвы, токма. Обрати внимание, на тех, кто расспрашивать станет. Тебя бояре могут склонять на работу к себе, что б доносил про меня. Продавайся не скоро. Если тебя в оборот возьмут, через дён десять сдашься. Не ранее. Сам не напрашивайся. Но вид потом покажешь, что не решаешься, но хочешь мзду. Пусть три цены дадут.
– Понятно, Командир.
– Сильно не ври, а то сгинешь, и не найдёт тебя никто. Дело опасное.
– Понял, Командир.
– Не повторяйся. Не люблю.
– Есть,…
– Всё. Работай. Ко мне заходишь каждое утро и вечор. Ежели вдруг что-то сильно удивительное увидишь, и придётся следить в ночь, пришли любого мальца с любым словом.
– Каким?
– Любым. «Покупаю лошадь», – на пример. Или: «нашёл интересные книги». Ты, кстати, высматривай книги с рисунками и описаниями мест, земель чудных и местных. Где что в земле лежит. Про травы лечебные. Лекарные книги. Особо с разрезанными человеками.
– Свят, свят… И таки быват?
– Быват.
– А зачем тебе, Князь?
– Хвори лечить унутряные… Ты посмотри за теми дворовыми людишками, что со двора выходят. Куда идут, с кем встречаются. Всё. Ступай.
Мы вышли из «бани», ставшей
– «Надо приказную избу поставить с выходом прямо на улицу. Там и кабинет себе отвести», – подумал я.
Я так и решил. Нечего кому-то шлятся по моим палатам. Только узкий круг прислуги и охрана.
Осмотрев двор, и не увидев Григория, я подошел к привратнику и сказал:
– Ну ка стукни в железо. Одно послушаем, как играет.
Тот взял в руку висящий молоток и вдарил по толстому железному листу. Это я вчера распорядился повесить.
Вдарил он сильно, со всей «дури». Я пожалел, что стоял рядом. С тоской и морщась от звона в голове, я посмотрел на довольного парня.
– Молодец, сказал я. Так бей, токма, когда ворог перелазить частокол будет. В остальных случаях… Не горячись.
Прибежал Григорий. Увидев меня, скорчившего гримасу от болевого шока, он подскочил к парню и заехал ему в ухо. Парень удивился.
– Как сказано в уставе, надо звонить? Какие сигналы? А ты как?
– Мне сказал князь: «Стукни», я и стукнул. Кабы он сказал: «Позови сотника», я бы с переливом отстучал.
– Да, Григорий… ты это… тоже погорячился.
Григорий потоптался и сказал:
– Звиняй. С меня жбан квасу.
– Два, – сказал ушлый часовой, потирая ухо.
– Лады, – вздыхая, и глядя на меня, сказал Гринька.
Рукоприкладство я разрешил только после разбора, и то, разумное. Не «колечливое». А от такого удара в ухо и оглохнуть бойцу недолго. А свою дружину я буду беречь. Уже всех их привил от туберкулёза, от холеры, от оспы и от тифа.
Я похлопал одобрительно Гриню по плечу и сказал:
– Готовь сопровождение. Поедем по городу. Маршрут для конвоя укажу.
– Ты, князь, своими немецкими словесами, меня совсем запутал, – сказал сотник, ободрённый и повеселевший, от того, что моё наказание за удар в ухо часового его минуло.
– Путь, Гриня. Путь укажу. Охране своей.
Выехали через половину склянки17 после ухода первой проверочной группы. Впереди и сзади меня ехали по четверо дружинников конвойной команды.
Конец ознакомительного фрагмента.