Князь Рысев 3
Шрифт:
Мне стало жутковато при мысли, что будет, если одного из владеющих родовым даром вдруг охватит безумие. Тармаев-старший в одиночку обратит весь этот шалман в кучку догорающих, но все еще вопящих и живых факелов. Погубит сотни еще до того, как его успеют подстрелить из своих мегабахалок инквизатории.
И ведь что-то подсказывало, что, копни я по этому поводу библиотеки, разыщи старые газеты — и обязательно раскопаю не один случай.
Дельвиг толкнул меня в бок.
— Смотри, видишь?
Я кивнул ему в ответ, но разве только на то, что действительно вижу. Невообразимого
Трость гнулась и скрипела, обещая хрустнуть, если он продолжит на нее давить. Можно было сказать, что терпела из последних сил, но полоска ее состояния говорила об обратном.
— Это министр финансов. Арвард Ри Бас. Эльфианец.
Я не сразу заметил у него длинные уши и... на самом деле, вообще их не заметил. Ри Бас спешил разломать сложившийся в голове стереотип, что в Эльфиании почему-то живут все сплошь и рядом длинноухие.
Я качнул головой — следовало догадаться, что эта туша связана с финансами хотя бы по его телосложению. Не в обиду Дельвигу, но отчего-то вертящиеся рядом с деньгами люди часто обретали облик набитой золотом мошны.
К своему вящему удивлению, я заметил здесь Егоровну. Мне-то казалось, что, пережив одно нападение, она теперь и носу из своей библиотеки не покажет, ан поди ж ты — явилась и не запылилась. Видать, этот императорский представитель и впрямь крупная шишка.
Понятно теперь, почему Жека все же решил прийти, несмотря на необходимость поиска подопечного. Где, как не здесь, можно заручиться поддержкой сильнейших и обрасти корнями пусть еще и непрочных юношеских связей?
Когда к театру подкатила белая, выделяющаяся на фоне всех остальных машина, у Дельвига замерло сердце. Толстяк разинул рот, широко раскрыл глаза, разве что не сложил руки в умоляющем жесте.
Девчонка, вышедшая из авто, была невесть какой красоткой. Стройная, маленькая, с длинными, собранными в пучок волосами. Взгляд серых глаз изучал толпу, длиннополый халат стелился по начищенной до блеска мостовой — ни пятнышко не должно было замарать одеяний азиатской исполнительницы.
Мальчишки, подобранные по росту так, чтобы быть ниже нее, в четыре руки тащили футляр с покоящейся, будто вампир в гробу, скрипкой.
Красная ковровая дорожка, свет уличных ламп, улыбки знати — счастье, о котором мне самому когда-то мечталось в детстве.
Что? Скажите, что сами не хотели в голопузом детстве оказаться на месте Джонни Деппа.
Она засияла звездой и в тот же миг стала стократ краше, когда ее взгляд коснулся меня. Улыбнулся в ответ — что поделать, для девчонок я неотразим!
Но в этот раз ее любовь шла мимо меня — с плохо скрываемым обожанием маленькая гостья смотрела на Дельвига.
Ого, кто бы мог подумать, а Леня-то оказался не так уж и непопулярен у девчонок. Словно мне на зависть, ей на раздражение, к сыну книгоиздателя заспешили представительницы благородных домов.
Мне почему-то казалось, что окажись рядом Биска или Славя, они обязательно бы испортили все ядом цинизма. Сказали бы, что в мыслях вертихвосток
С любовью на него смотрела разве что азиатка. Как там, Женька говорил, ее зовут? Юдзу?
Ясночтение запомнило лучше моего, а может, попросту знало девчонку с тех же самых младых ногтей, что и Дельвиг.
Мисудзу придерживалась традиционной скромности. Она рада была видеть Дельвига, готова была растолкать окруживших ее со всех сторон фотографов из газет и броситься к Дельвигу. Распихать конкуренток, погрозить им кулаком и повиснуть на его необъятной туше. Но строгость правил запрещала ей идти в этом направлении, хоть и видят боги — она жутко хотела.
Класс — скрипачка. Никакущая сила, незначительная ловкость. Интеллект болтался на отметке где-то чуть ниже среднего. Ясночтение было в ее отношении жутко скептично — я бы, наверно, даже из большой жалости не пожелал брать ее в свои прислужники.
— Она правда так хорошо играет? — спросил я у растаявшего от непрошенного женского внимания толстяка.
Он не сразу, но ответил.
— Ты разве не помнишь, что она показывала уже тогда, в детстве? Сейчас... ты же сам видишь, даже от семьи Императора явились взглянуть!
Мне не хотелось его расстраивать, вливая стылую воду реализма в его бурлящий поток восторга. Не уверен, что он сможет здраво оценить заметку, что сильные мира сего в одной корзине собираются очень редко. И будь ты хоть семи пядей во лбу...
Намечалось что-то крупное, почти за гранью моего понимания.
Подошедших к нам девиц я сначала и не признал. Дельвиг, едва бросивший на них взгляд, залился краской смущения.
Майка была само великолепие. Ослепительное платье, наверняка еще по утру сидевшее в ателье на манекене. Тугой корсет изукрашен цветами, подчеркивая хорошую, правильной формы грудь. Девчонка носила на себе маску легкого смущения, ясночтение же было убеждено, что румянец вызван двумя бокалами вина.
Для храбрости.
Алиска была одета иначе. Не желая низвергать саму себя в пучины скромности, она позволила себе легкость халата горничной — видимо, та хламида нижних юбок успела ей поднадоесть.
— Так вот для кого ты просил билеты? — Дельвиг был сообразителен и понимающе кивнул. — Пойду-ка я, поищу Женьку. Он ведь обещал прийти, а значит, либо уже тут, либо в пути. Ох, чую, он тоже не один явится!
Толстяк разве что не потирал ручонки — творящаяся вокруг романтика возбуждала в нем творческие порывы.
Честно признаться, я не знаю, что вообще на свете их у него не вызывало.
Майя окинула меня взором, словно видела в первый раз. Что-что, а впечатление в этом тряпье я сумел на нее произвести.
Она сглотнула, подавив в себе желание тотчас же маленькой девочкой броситься мне на грудь. Я ее понимал — соглядатаи отца, о которых говорила Алиска, были повсюду.
Никого не стесняясь, лисица вдруг немного приосвободила плотно сжатую халатом грудь, чуть отпустив узел шнурка. Манящие прелести приковывали чужие взоры, а Алиске будто только того и надо было.