Князь Рысев 4
Шрифт:
Она вложила все отчаянье в предсмертный крик.
Кондратьич заорал вслед — кое-как справлявшийся старик, наконец, потерял равновесие. Словно оголодавшие фурии, кружившая сверху троица призраков бросилась к нему. Первым делом выбили из его рук больно секущий нож, вторым — зажали изрыгающий одну молитву за другой рот.
Кровожадные ухмылки отразились на зубастых ртах — чувство скорого пира затуманивало их разум.
Я дернул спуск еще раз в надежде разогнать проклятую клику: курок клацнул по пустоте. Биска если и хотела помочь, то не знала
Она не знала, но прекрасно знал я.
— Перезаряди!
Я швырнул ей Подбирина вместе с обоймой, на ходу выхватывая образок.
— Именем отца, и сына, и святого духа! — громоподобно провозгласил я, выставив образок перед собой.
Нечисть грянула в разные стороны, словно их с ног до головы окатили святой водой. Завывая на все лады, они оставили старика. Знаменуя божественные, заключенные внутри него силы, иконостас засиял священным огнем. Вот бы, мелькнула у меня мысль, он еще святостью стрелял…
С этим не сложилось. Покойницы, прянувшие прочь, вновь обрели желание отведать свежей человечинки. Лог оказался жесток в своей прямолинейности — образок истратил заключенный внутри него заряд и должен был уйти на отдых, обратившись из действенного орудия в сборник красивых наладонных картинок.
— Лови! — отозвалась дьяволица. Кондратьич же лишь с раскрытым ртом наблюдал, как пистолет заправил в самого себя обойму, передернул затвором — и метнулся прямо мне в руку.
Передо мной в миг возникла лупоглазая, ожесточенная морда. Лицо мертвячки вытянулось, зубы из бесовских обращались акульими клычищами. Стройными рядами, идя по спирали, они уходили в раззявленную передо мной пасть.
Я ударил наотмашь — теневой хват стеганул несчастную, словно плетью. Ужаленной егозой она перетекла прочь — боль была ей не по вкусу, но сдаваться мерзавка не собиралась.
Пистолет едва ли не пролетел мимо меня, но мягко, почти по-родному лег в руку — я же лишь умолял провидение, чтобы первым патроном был магический.
Он был.
Призрак растаял, словно угодившая в печь свеча, жидкой лужицей какой-то дряни оседая на полу.
Призрачные девицы решили собраться вновь. Их осталось всего лишь четверо. Видя, как погибают сестры, они желали лишь одного — нашей смерти.
— Мать честная… Да что ж такое творится-то, барин? — Кондратьич не удержался, осенил себя крестным знамением. На наших глазах девы, словно лишившись стыда, скинув тряпки одеяний, переплелись в единое целое. Комок жизни рос, менялся и бурлил — словно служил коконом для кого-то упрятанного внутри.
У меня не было ответа на вопрос мастера-слуги, вместо этого, стиснув зубы, я жал на спуск до тех самых пор, пока по моим ушам не застучал щелкающий по пустоте курок.
Пули Подбирина вгрызались в призрачную плоть, отрывая от нового комка жизни целые куски. Еще один магический импульс сорвался со ствола пистолета, зашелся огненным вихрем, словно жар-птица, обнял получившееся месиво пламенными крылами.
Этого хватило. Тишина храмовой залы не выдержала —
Комок плоти, объятый пламенем, рухнул наземь — не знаю, что там было в задумках у этих стерв, но выглядело оно крайне отвратно.
И беспомощно.
Шар ничуть не сопротивлялся огню, не пытался сбить его, прокатившись по земле, даже не допускал мысли о том, чтобы раздавить нас.
Ликовать было рано.
— Дело дрянь, — сказала Биска, и я вздрогнул, расслышав в ее голосе самый что ни на есть неподдельный испуг. Прикрыв рот рукой, она медленно попятилась. И я мог ее понять.
— М-мать… — Кондратьич проглотил ругательство, пялился широко раскрытыми глазами на поднимающуюся фигуру.
Месиво лопнуло, словно яичная скорлупа. Осколками битого стекла, затвердев, рушилась некогда призрачная плоть.
Я был полностью согласен с Кондратьичем — тут в самом деле никаких слов не хватит.
Хватаясь за края уже расколотого кокона, вылезла гигантских размеров ладонь, целиком состоящая из сплетенных меж собой рук. Великанша, возносившаяся над нами, была прекрасна и ужасно одновременно. Сотканная, будто вязаное одеяло, из мертвых тел, она была величественна. На груди, из рук, ног, искаженных туловищ бугорками сосков торчали лысые головы. Вместо рта — беззубый, шамкающий разрыв. Пустые черные глазницы взирали на нас бесконечным оскорблением, будто вопрошая, как мы посмели.
Волосы волнистой струей дыма ниспадали на плечи, исходили рваными облаками теней.
От топота ее ног задрожали стены, кусками повалились остатки потолка.
Я сглотнул, глянул на пистолет в своих руках.
Нет, здесь нужна была пушка побольше…
* * *
Налетай, не скупись! Награду подарил, демоницу к себе на страницу пригласил!
Глава 10
Мне не в первый раз доводилось драться с исполинами.
Словно Кратос, загоняя собственный страх в глубины Тартара, заревев медведем, я горазд был броситься в атаку.
При битве с воплощением поэзии в моих руках покоилась кисть мироздания — невесть какое оружие, но все-таки…
Когда я сражался с огромным Мрачным Жнецом, при мне была боевая великанша Славя.
Наверное, если хорошенько потрясти память за последние недели, там выищется еще какой-нибудь трансформер.
Но всякий раз в моих руках оказывалось нечто, чем можно оказать сопротивление.
Кто-то скажет — удача. Что ж, пускай будет удача, я ж разве против? Только куда эта паршивка подевалась сейчас, когда нужна больше всего на свете?