Князь тайги
Шрифт:
Я думала точно о том же, пусть не так сформулировала. Аркудов поймал мой выразительный взгляд и замолчал, слегка отвернувшись. Мы ничем с ним не отличаемся, в одном он прав: мы искренние до предела, нам обоим лень притворяться, плевать, как нас оценят другие люди. Обвинят в подлости, инфантилизме, неумении справляться с проблемами — все обвинители такие же точно, возможно, намного хуже, и все что можно и что нельзя топится в ненависти, алкоголе, криках, взаимных унижениях, обвинениях и слезах, и поэтому взять что-нибудь большое, тяжелое, твердое и со смыслом и положить на этих людей, никчемных и ниочемных, и на их крайне важное — спойлер: нет — мнение.
— А в итоге я калечу себе ногу, а ты собираешься тащить меня на хребте. Ну, попробуй,
— сжалилась я и позволила себя поднять. Ногу уже не резало с такой силой — вероятно, повреждение было не настолько сильным, потому что если бы был болевой шок, он наступил сначала, не после. — Дай попробую пройти...
Колено побаливало, но терпимо. Если не циклиться, почти незаметно. Аркудов собрал рюкзаки, мой отдал мне, надел свой, достал телефон, протянул мне руку. Я заглянула в экран. вот дорога назад. Видно, сколько идти осталось, а задать обратный маршрут, и навигатор будет радовать изумительными подробностями. Поверните направо, поверните налево, вы достигли цели, бульк. Добро пожаловать на болотное дно.
Если мы где-то шагнем не туда?..
— Я не буду открывать эту школу, — негромко сказал Аркудов.
— Да боже мой, — возмутилась я, закатив глаза совсем не притворно. — Сначала выберись, потом оцени здраво, кто из нас кому конкурент.
— Тебя это беспокоило, — напомнил он.
— Не люблю воровство идей. Но в целом, знаешь, плевать мне и на это.
Поверил он или нет — мне тоже было плевать. Холодало, туман превращался в росу, оседал крупными каплями на траве и на нашей одежде. Никогда в жизни не сунусь в лес, если жизни моей на то еще хватит. Хардкор, комфорт и цивилизация. Олл-инклюзив, пусть в Таиланде, пусть в Турции. Самая ширпотребная из пятизвездочных «русскоязычных» гостиниц, которую не продают даже в Прибалтике. Буду составлять конкуренцию отельным «фотографам», научившимся отличать фокус от выдержки. Бесплатно. Удовольствия для. Смотреть на перекошенные лица людей — бесценно, особенно когда они ничего не могут поделать. Ну и телеса соотечественниц я сниму всяко лучше.
Я занимала мысли всем чем угодно, отвлекаясь от боли в ноге. Колено то ныло, то остро кололо, но боль не отдавалась ни выше, ни ниже. Чем для меня это кончится — операцией? Инвалидностью? До этого надо дожить. До вертолета надо дойти, а впереди много мучительных километров. Я не чувствовала усталость — ресурсы организма пока тянули, разве что я очень хотела есть. Я думала сорвать немного ягод, но вспомнила, что звери приходят сюда. Не стоит потакать своим насущным потребностям, чтобы не облегчить их удовлетворение кому -то еще. Вряд ли зверь сейчас будет жрать человека, но чтобы умереть, мне нет необходимости вариться в чьем -то желудке. Потеря крови от страшных ран — достаточная причина.
Обратный путь представляется всегда короче — и когда я увидела, что лес кончился, не удивилась. Только осознала, что невероятно хочу спать. Несмотря на влажное, зябкое утро, на то, что Аркудов обнимал меня за плечи потрясающе вольно, на то, что желудок соревновался в приступах боли с моей ногой и даже руки, ободранные о кусты, начинали саднить.
— Когда мы вернемся, — равнодушно сказала я, — они нас побьют. Мы мало того что ушли, еще и забрали ресурсы.
— Все честно, — усмехнулся Аркудов. — Больше, чем нужно было, я не забрал.
Где-то там стоял вертолет, скрытый туманом. В лесу хмарь рассеивалась, становилась росой, а здесь была та самая Мгла. В которой водятся твари из небытия. Рычат, стонут от голода, пытаются добраться до пищи.
— Слышишь? — спросила я все с тем же поразительным безразличием, и вдруг поняла, что мне это не кажется. — Слышишь? Оно рычит.
Аркудов потянул меня чуть вперед и сразу же замер. Нет, не почудилось. Это было...
— Галлюцинации, — выдал он с такой неуверенностью, что я засмеялась.
— Мы надышались чего-то там, возле ямы? — От усталости я завалилась прямо на него, а он не посторонился. — Уверен, что два человека могут ловить одинаковые глюки?
— Не проверял.
Идти в туман было опасно, но единственно верно. Или же нет. Но возвращаться назад — опрометчиво, там полная неизвестность. Я скинула руку Аркудова, похромала вперед, страдая, но упрямо продолжая шагать, пока Аркудов не нагнал меня и не указал правее. Без навигатора мы заблудились бы безнадежно — это следовало признать. Сейчас мы хотя бы вышли из леса. Рассветет, туман рассеется и мы увидим контуры вертолета.
Рычание то долетало до нас, то пропадало. Его приносил, наверное, ветер, я перестала различать, когда в самом деле — или явственно, но не взаправду — его слышу, когда мне кажется, а Аркудов, похоже, не обращал на это внимания. Состояние полной апатии, ресурсы уже на нуле, нет сил распыляться на мелочи, на опасность, которая только ждет. Я даже не думала, что нам скажут, и скажут — черт с ним, что сделают, когда мы вернемся. Остался ли там кто живой? Мимимишик? Уже решил все проблемы с питанием и пригласит нас к столу?
Небо светлело, шло неровными пятнами. Я задирала голову, смотрела туда, отмечая, как проходят минуты.
— Ты как? — спросил Аркудов.
— Паршиво. Но, как видишь, иду, — сморщилась я. — И все, чего я хочу, это спать. Если я лягу, больше не поднимусь. Пусть приходит и жрет. Надоело.
— Ты рано сдалась, Дианочка.
— По-моему, в самый раз... — пожала я плечами. — Нас не ищут, наоборот, делают вид, что все в полном порядке. Но если что, у нас есть еще одна ракета, забыл?
Аркудов остановился. Я наблюдала за ним с недоумением и не понимала, зачем он полез в рюкзак.
— Надо выпустить, — пояснил он, надевая рюкзак обратно. — Ракету. Иначе по нам действительно могут выстрелить, приняв за зверя. И знаешь, что смешно? Зверю пистолетная пуля — фигня. А нам — фатально.
— Стреляй, — разрешила я и уставилась в небо. Последний раз посмотреть, как ракета оставит след. Так себе впечатление, и все же. Как оставляем след и исчезаем мы. — После нашей смерти наши фото в цене поднимутся. Не уверена, что это утешит родителей.