Князь тайги
Шрифт:
— Похоже на то, — наконец пробормотал Аркудов. — До нее примерно. — он отобрал у меня телефон, смотрел то на экран, то на карту, долго шевелил губами. — Километров пятьдесят. Но это максимум. Скорее меньше. И если она отображена на карте, то это оживленная дорога. Но почему она настолько короткая?..
— Зачем она здесь? И почему Роман ничего не сказал? — Нет, я не отговаривала. Не могла поверить в удачу и в то, что существуют подобные совпадения. И Роман мог бы сказать про дорогу, но умолчал. Была причина? Насколько веская? К чему вообще дорога в тайге? Аркудов прав — слишком короткая. Или это.
— Помнишь, — опять спросил Аркудов, — про посадку самолета в Ижме?
Я кивнула. Такие новости не могли пройти мимо меня. Я не могла с уверенностью сказать, что послужило причиной вынужденной посадки, знала только, что обошлось без жертв, и все благодаря человеку, который в течение двенадцати лет поддерживал давно заброшенную полосу в рабочем состоянии. Я вспомнила имя — Сергей Сотников, начальник вертолетной площадки.
Если это была такая же полоса. Понятно, почему Роман не обмолвился даже словом. Потому что если там тоже кто-нибудь есть, не нужно искать концы преступления. Мы же сами придем и скажем — вот они мы, мы летали без разрешения, нарушили кучу правил и предписаний, а вот этот товарищ и куча козлов, его прикрывающих, нарушили и закон.
— Это похоже на полосу, да, — сглотнула я. Мы в очередной раз подумали об одном и том же, вспомнили те же известные обстоятельства. Милена, скорее всего, не слышала и краем уха — это не брак селебритиз и не методика дыхания женскими органами. Вот Мимимишик должен был знать. — Давай. Пойдем туда. Вдруг там кто-нибудь есть.
— Не расцветай, Диана, — Аркудов болезненно поморщился. — В Ижме были близки населенные пункты. Здесь если что -то и имеется. то военное. И если там есть люди.
Я решила не спорить. Неважно, что это, там наш шанс. Один из всех, что остался. И предупреждать, что мы отклонимся от направления до Номарино, я не стала, как и то, что если на полосе никого не найдем, то и до Номарино не доберемся. Ни к чему озвучивать очевидное, разве чтобы потом был повод сказать «а я говорила». Но это прекрасно, когда результат неудачи касается не тебя. Злорадствовать над самим собой — высшая степень безрассудства.
Мы уйдем в сторону на пятьдесят километров — но мы не можем не попытаться.
Глава шестнадцатая
Риск? Безусловно, огромный риск.
Аркудов не убрал карту и телефон держал в руках. Заряд он экономил, поэтому экран гас, и через каждые три -четыре сотни шагов мы останавливались и смотрели, в каком направлении мы идем. Это было правильным решением — мы то и дело сбивались, и по синей линии, сохранявшейся на карте, было заметно, как мы отклоняемся. И все равно я молчала: то, что происходило, касалось обоих.
Теперь мы шли молча. До кромки леса было еще далеко, туман окружал нас, окутывал все сильнее, молочно-белый, практически осязаемый, и когда Аркудов светил фонариком на него, перед нами вставала стена неизвестности. Но страшно мне не было, уже не так, как предыдущей ночью на поляне с костром. Все это из -за того, что Аркудова я давно знаю, и главное — не вспоминать истории матери: чаще всего преступления совершают те, с кем ты давно и прочно знаком.
Я переступила через бревно, вовремя его под ногами заметив. Аркудов попал в какую -то ямку с водой. Из тумана икали лягушки, а мне казалось, что у них совсем не брачный сезон... Что-то плеснуло, но легко, может, рыбка, но даже не зверь размером хотя бы с зайца.
Может быть, Мимимишик наутро отправится с пистолетом охотиться на мелких зверей? Из такого оружия по белкам — еще смешнее, чем из пушки по воробьям.
— Чему улыбаешься?
— Подумала, как еще они могут добыть пропитание. Грибы? Рыба? Там есть река.
— И медведи, Дианочка. Кстати, поляна, которую мы с тобой покидаем. Думаю, у местных потапычей здесь тоже кормушка. Но я не заметил ягод — а, черт, я в них абсолютно не разбираюсь.
— Можно остановиться и посмотреть. Если к утру не завоем — ягоды точно не волчьи.
Разговор был легкомысленный и уместный. Шутеечки, которые помогали. Глупые, как старые анекдоты, но успокаивающие, предсказуемые. Мы прощупывали то, что друг о друге пока не знали: на что способен каждый из нас. И не в плане развития отношений.
— Ты планировал с Миленой переспать?
— Избави меня, Дианочка, чур, — Аркудов шарахнулся от меня совсем не притворно. — Мне мой мозг дорог, я им работаю. А она вынесет его в полпинка, вон Мимимишику уже попыталась. Я бы от ее беременности прямо оттуда рванул до Номарино.
— Жаль, что вы с ней ничего не успели, ей -богу. Я рванула бы за тобой.
— Нет-нет, ты мне тоже неинтересна. Для пары ночей ты высокомерна, для большего — амбициозна, коварна и все такое. Случись что, и на моих интересах ты поставишь жирный крест. Не сомневаюсь, что я мог бы от тебя получить, но это примерно как сознательно выпить лишку, зная, что будет завтра.
— Умно, — заметила я без иронии.
— Откровенно. А ты что в ответ мне скажешь?
Я подумала.
— То же самое. Может, другими словами — мы могли бы стать, возможно, друзьями...
— Точно.
— Но у нас много пересечений в бизнесе, Игорек. Про твою школу я знаю. Ты плохо скрывал.
Из тумана надвигалось на нас что -то темное. Мы остановились, сверились с картой. Я обвиняюще ткнула в линию — мы опять отклонились, взяли левее. С чем связано то, что мы так идем, я не знала. Читала, что длина ног ни при чем и отклоняться можно в любую сторону, особенно если нет солнца или ориентиров. Синяя линия наша смахивала на путь змеи, возвращающейся домой после пьянки, но прибухнула рептилия недостаточно для того, чтобы паниковать.
Начинался лес — до него оставалось метров пятьдесят, сорок. Точнее сложно было сказать, несмотря на то, что масштаб «Гугл-Мэпс» как-то высчитал, и скорее всего, неправильно. Мы прошли почти девять километров — и я этому удивилась, мне казалось, что мы полчаса назад покинули вертолет. Возможно, опасно было терять не только направление, но и ощущение времени. Я потянула руку Аркудова с телефоном к себе и отметила: два часа одиннадцать минут.
— Мы идем почти два часа. Устала?
— А какие у нас варианты? Знаешь, что хорошо? — с усмешкой спросила я. — Мы не курим. Мне кажется, не будь у нас сигарет, это мучило бы посильнее голода.