Князь Вольдемар Старинов. Дилогия
Шрифт:
Его понимали, сам Володя понимал геральдистов, а в результате тупик. Выход, как ни странно, нашёл король, которому доложили о возникшей проблеме. Он вызвал Вольдемара и предложил ему новый герб на основе существующего, а на нём нарисовано изображение прежнего в знак преемственности и непрерывности рода. Геральдист был не против, Володя, которому уже надоело изображать из себя упёртого на символах дворянина, тоже.
Такие вот мелочи, ничего не значащие для Володи, но имеющие важное символическое значение для окружающих сильно его раздражали, но он вынужден был подстраиваться под местные
На третий день в Родердон прибыл Абрахим Винкор с новостями из Тортона. Войска активно готовились к предстоящей войне, запасы пополнялись, через неделю планировалось довести численность подразделений до штата, и тогда можно будет думать о переброске в столицу. Володя задал ещё несколько уточняющих вопросов, особенно интересуясь инженерными частями и артиллерией.
Винкор достал небольшую тетрадку, раскрыл её и зачитал все факты по общему состоянию армии и отдельных отрядов, вопросы, которые интересовали Конрона, Арвида и Филлипа.
— Вот что, оставь мне эти вопросы, которые тебя просили уточнить. Я напишу письмо и отошлю с гонцом.
— Но, ваша светлость, я планировал…
— Ты мне тут нужен.
— Конечно, милорд, как скажете.
Закончив с делами Володя хотел было уже отправиться пообедать, но внепланово заявился его преподаватель хороших манер, как его в шутку называл сам Володя, и попросил разрешения провести ещё одно занятие. На вопросительный взгляд он немного помялся, потом признался, что это приказ короля, который не очень доверяет его рассказам, что ученик всё схватывает на лету. Ну тут понятно — память на Базе Володе тренировали в первую очередь, это альфа и омега всей подготовки. Отсюда и его способность к изучению других языков. Здесь он тоже для лучшего запоминания применял одну из методик.
— Ну давайте тогда повторим всё, что мы изучили до сегодняшнего дня, — согласился мальчик. — Абрахим, подожди немного, я сейчас тут закончу и тогда мы продолжим.
Повторение пройденного растянулось на два часа, после которых Володя предложил своему секретарю прогуляться. Не повторяя прошлой ошибки он выехал на этот раз из замка верхом и его сопровождали два солдата. Не то, что они сильно ему нужны были, но для представительства. Теперь, когда грязь улицы месили не сапоги, а копыта коней, а люди сами спешили дать дорогу важным всадникам прогулка оказалась гораздо более приятна.
Выехав из какого-то проулка на огромную площадь, Володя заинтересовался столпотворением и направил коня в сторону шума. Люди торопливо расступались, давая дорогу всадникам и поспешно стаскивая шапки. Мальчик соскочил с лошади и вышел в первый ряд. Скопление оказалось вызвано бродячими артистами, расположившимися недалеко от замковой стены, с которой за представлением с интересом наблюдали солдаты.
Вдруг тряпка, служившая занавеской в фургоне, распахнулась и на траву выскочила гибка девочка лет двенадцати, которая тут же крутанула сальто, вскочила, подпрыгнула и запрыгнула на плечи могучего сложения мужчине. Встала ему на плечи и выпрямилась, сияя счастливой улыбкой.
— Ап! — Она скатилась с мужчины и тут же снова оказалась на ногах. И только сейчас Володя узнал эту девочку — подружка Аливии
Закончив выступать, девочка сорвала шляпу с отца и с улыбкой пошла по кругу, собирая деньги. Володя покопался в кошельке и достал золотую монету. Когда акробатка поравнялась с ним, он бросил её. Девочка ойкнула и подняла голову.
— Продолжаете выступать? — улыбнулся ей Володя.
— Ми… милорд, — узнала его Линара и поспешно поклонилась. — Вы здесь?! А… — Девочка закрутила головой, но тут же взяла себя в руки. — Извините.
— Аливии тут нет. Она сейчас с отцом в Тортоне, но вскоре приедет.
— Мы к тому времени уже уедем, — с сожалением вздохнула она. — Завтра заканчиваем выступления.
— Действительно жаль, — искренне огорчился мальчик. — Аливия потом долго тебя вспоминала… Слушай… а скажи, Сторн ещё с вами путешествует?
— Бард? Конечно. Он всегда с нами был. А ваши песни он потом много пел — они ему нравятся.
— Это хорошо, — Володя задумчиво затеребил ножны ножа. — Скажи, а могу я поговорить с вашим главным? Может быть у меня есть что предложить ему и тогда вы ещё встретитесь с Аливией.
— Конечно, милорд, — девочка с недоумением посмотрела на князя, не понимая, всерьёз он полагает, что кто-то из них сможет в чём-то отказать благородному. — Прошу вас. Вы только позволите закончить.
— Конечно-конечно, я подожду.
Со сбором платы Линара закончила быстро, передала шляпу с монетами отцу и вернулась к Володе.
— Ждите здесь, — велел мальчик солдатам и Винкору, с любопытством посматривающего на Линару и бродячих артистов и гадая, чем они могли привлечь внимания будущего герцога. То, что они давно знакомы он понял сразу, но никак не мог понять для чего они потребовались князю. А то, что он что-то задумал Винкор не сомневался ни секунды — слишком хорошо успел изучить господина даже за такое короткое время, которое провёл вместе с ним.
Папаша Флат, как все артисты называли старшего труппы, встретил Володю гораздо более настороженно, чем к нему отнеслась Линара. Его богатый жизненный опыт говорил, что от близких знакомств с благородными лучше держаться подальше и стараться не привлекать к себе их внимание. Сейчас даже богатая выручка благодаря князю его не радовала.
— Иди отдыхай, Линара, — бесцеремонно выставил он из повозки девочку. Та обиженно надулась — интересно же, но всё же вышла. Перечить старшим тут, судя по всему, было не принято. — Так чем наша скромная труппа привлекла внимания его светлости? Мы можем оказать ему какую-то услугу.
Володя поудобнее устроился на каком-то ящике, судя по всему для запасных платьев.
— В общем-то у меня есть предложение для Сторна.
— Для нашего барда?
— Да. Помнится он очень неплохо переложил песни моей родины на локхерский язык и подобрал к ним мелодию.
— Мне будет жаль расстаться с ним, но и удерживать силой я его не могу.
Тут Володя снова задумался. А действительно, ну заберёт он барда и труппа сразу потеряет одно из составляющих своего успеха. Бард в труппе это лишняя прибыль. И судя по тому, как огорчился папаша Флат — весьма существенная. Отказать же благородному в его просьбе ему даже в голову не пришло.