Шрифт:
Annotation
О социальном конфликте в среде кавказского народа адыгов (черкесов) в период распространения на Северном Кавказе Ислама сквозь призму мировоззрения одного из местных народных предводителей и феодальных вождей.
Ярани Закир Прокопьевич
Ярани Закир Прокопьевич
Князь
Князь
Западная Черкесия, XVII век
Ветер
Вот краем глаза Тлизанд заметил в дальней стороне на дне балки движение. А через секунду привычно угадал, что идет стадо косуль. Послышался треск валежника, зашуршала опавшая листва под маленькими копытами. Вожак стада степенно прошагал прямо по участку снежной целины возле тонких веточек бересклета. Издали слышались разносившиеся по лесу удары полена о полено: люди вспугивали добычу. Косули, тревожимые шумом, торопливо продвигались по балке вниз и быстро приближались к тому месту, где в кустах над обрывом засел в засаде Тлизанд. Князь медленно привстал и поднял лук, одновременно натягивая тетиву. Он уже выбрал пятнистого самца косули с темными рожками, который шагал, принюхиваясь, вдоль поблескивающей ленты ручья. Тлизанд видел, как из-под копыта задней ноги оленька вылетел кусочек древесной коры, упал в ручей и быстро поплыл вниз по течению.
Из пищали отсюда было бы куда удобнее целиться, так как она длинная и узкая. Но пищали и пистолеты, пули и порох стоили дорого, и Тлизанд берег огнестрельное оружие на случай войны, то же велев делать и своим дворянам. Обычно он на охоте располагался в дальней от стада точке, чтобы бить предварительно вспугнутого первой стрелой зверя на бегу. Но сейчас уже вторую охоту он изменял своему обыкновению и сидел в первой засаде - чтобы сделать именно первый выстрел. Во время прошлой охоты - на стаю волков, зимой сильно досаждавшую тфокотлям**, он показывал, как надо сидеть в засаде и делать первый выстрел другому своему маленькому прислужнику Псекабзу. Теперь он хотел показать это же Ужи в охоте на косуль. Он хотел, чтобы мальчики, когда вырастут, стали его личными воинами.
Тлизанд услышал тихий шепот зачарованного охотой Ужи: "Бей, бей!..", и еле заметно усмехнулся. Расстояние еще было недостаточным для большой вероятности попадания стрелы. Но вот косуля вышла прямо туда, куда должна была лететь стрела. Тлизанд негромко свистнул. Негромко, поэтому свист не напугал животных, но привлек внимание намеченного самца, который разом остановился и повернул рогатую голову. Тлизанд тут же сместил, целясь, лук чуть правее и плавно отпустил тетиву; стрела с грозно поющим звуком мелькнула в воздухе над
*Зиусхан - господин; обращение к князю. **ТфэкъолI (буквально: "просто рожденный") - у адыгов в старину: свободный крестьянин-общинник, самое многочисленное из сословий.
балкой, и косуля упала набок, в агонии дергая ногами.
Все стадо стремительно пустилось бежать по балке; засвистели стрелы, выпускаемые из засад дворянами, и еще две косули упали на бегу. Остальное стадо уходило дальше, и треск, шорох и стук разносились по ранневесеннему лесу.
– Ты попал, попал, зиусхан!
– с ликованием воскликнул Ужи, вскочив на ноги и от радости подпрыгивая в кустах. Тлизанд тоже встал, опустив лук. И потянулся, разминая затекшую спину. Затем отодвинул длинную и толстую изогнутую дугой кизиловую ветвь и вышел из кустов, ступая сапогами по шуршащей бурой листве.
– Воину немудрено по воле Аллаха попасть в цель, когда она ничего еще не подозревает, - сказал он.
– и на войне надо всегда стараться обмануть и опередить врага, ведь там перед тобой не косули, а такие же умные и сильные воины, как и ты. Принеси мне мою добычу.
Ужи повернулся и побежал к сходящему в балку узкому оврагу с крутыми склонами. Он проворно слез вниз по трещавшему под его тяжестью валежнику, который кучами лежал в овраге. Подбежал, перепрыгнув ручей, к лежащей на быстро заплывающем кровью снегу косуле, обошел ее и, взяв животное за задние ноги, изо всех детских сил потащил ко входу в овраг. Тлизанд стоял над обрывом и тихо посмеивался, глядя, как мальчик, сопя от натуги и негромко ругаясь, тщетно пытается втащить за ноги застрявшую в валежнике тяжелую для него тушу в овраг.
– Оставь ее!
– сказал он прислужнику через некоторое время, - Тебе не затащить ее сюда. Пусть люди забирают.
Оставив косулю на куче валежника, Ужи по крутому склону выкарабкался из оврага и, отряхиваясь от приставшей к зимнему кафтанчику листвы и лесного мусора, с несколько удрученным видом подошел к князю.
– Не так важно, что ты сейчас не можешь принести мне мою добычу, - утешил его Тлизанд, - Важно, чтобы ты потом смог принести мне в нужную минуту мое оружие.
– Я бы принес, - произнес Ужи, поглядывая в темный в зеленых травяных пятнах ковер лесной подстилки под ногами, - но там сучья мешают... - Ничего, - сказал Тлизанд, - люди придут и заберут. Я хочу, чтобы ты стал воином, а не носильщиком звериных туш.
Ужи кивнул.
– Пойдем!
– сказал Тлизанд и, приобняв мальчика за плечи, направился с ним вверх по лесистому склону от обрыва.
– Дворяне уже идут.
Скоро все охотники собрались на красиво зеленевшей молодой весенней травой поляне, окруженной серо-белесой стеной леса. Кони бродили по опушке и щипали еще нежную, сочную траву. Крепостные люди, приехавшие с князем и дворянами на охоту, развели костер и занялись подготовкой добытого мяса к жарке. Косулю, подбитую князем, было решено приготовить сейчас же, а остальных двух забирали домой добывшие их старший дворянин Батыр Дзане и Мышетль Бэдж. Снять с убитой им косули шкуру Тлизанд поручил маленьким прислужникам Ужи и Псекабзу, так как всякий воин должен был уметь свежевать и готовить дичь. Мальчики уже достаточно хорошо умели свежевать косуль, зайцев, оленят и ощипывать птицу. Хотя косуля для них была еще слишком крупной, чтобы они управились с ней быстро. Но все же Ужи и Псекабз, повозившись, сняли с нее шкуру и убежали в лес счищать снегом косулью кровь с рук. Тем временем люди стали разделывать освежеванную детьми тушу для зажаривания.
– Возьмите себе одну заднюю ногу, - разрешил им Тлизанд.
Наконец, косуля была приготовлена, Тлизанд и дворяне сели обедать на расстеленные по траве кошмы возле главного костра, а люди и Ужи с Псекабзом - у другого костра на дальней стороне поляны. Как ни любил Тлизанд своих мальчиков, рабам неприлично было есть рядом с князем и его служителями - дворянами. Но князь тешил себя мыслью, что когда дети, если позволит Аллах, станут его воинами, их не стыдно будет посадить возле себя на трапезе, потому что тогда они тоже будут считаться благородными людьми.