Князь

Ярани Закир Прокопьевич

– Что ты хотел сказать мне, мой князь?
– спросила Мэзанэф, продолжая расчесывать волосы перед зеркалом.

– Да я хотел узнать, не утомили ли тебя эти дети, Муминат, - сказал Тлизанд, улыбнувшись.

– Нет, - Мэзанэф тоже улыбнулась и положила гребешок.
– Эти дети меня не могут утомить.

– Ты согласна с тем, что я выбрал хороших будущих воинов?
– Тлизанд подошел к жене сзади и обнял ее за плечи, перебирая пальцами густые шелковистые волосы.

– Я не сомневаюсь в твоем выборе, мой князь!
– Мэзанэф взяла его ладонь

и поцеловала.

– Но есть люди, которые считают, что их князь сошел с ума!
– грустно сказал Тлизанд, перестав поигрывать волосами жены.
– Опорой князя всегда были люди древних благородных фамилий. А я хочу в будущем наделить дворянским даром рабов, родители которых были тфокотлями. Но так поступают и хан, и падишах. Почему адыгский князь не может сделать так же? Что важнее: адыгский закон или обычай правителя мусульман?

– Чей закон выше всего на земле?
– спросила Мэзанэф.

– Конечно, закон Аллаха: ведь Аллах создал весь этот мир и всех нас, Он кормит нас и дает укрытие, - сказал Тлизанд.

– Кто же для тебя должен быть бльшим примером: тот, кто живет по закону Аллаха, или тот, кто живет по адыгскому закону?

– Конечно, тот, кто живет по закону Аллаха, - кивнул Тлизанд.
– но ведь я - князь адыгов. И чтобы остаться им, я должен чтить адыгский закон.

– Скажи, мой князь: если бы ты лишился всех своих богатств и власти и жил бы как тфокотль... или даже как абрек, ты принял бы помощь от врагов твоего отца?

– Что за вопрос: конечно, нет!
– воскликнул Тлизанд.
– Только совсем бесчестный человек может продать память своего отца!

– Это потому, что от него ты рожден, и он кормил тебя, пока ты был мал, содержал твоего аталыка, - сказала Мэзанэф.
– А Аллах создал и тебя, и твоего отца, и твою мать, и твоего аталыка. Разве не следует Аллаху повиноваться больше, чем твоему отцу?

– Конечно, ты права, умная женщина!
– проговорил Тлизанд.
– Но Карбеч сегодня опять не приехал на нашу охоту. Из-за этого многие дворяне сочли себя оскорбленными. Я опасаюсь, что скоро он совсем перестанет мне служить, а потом начнется вражда. У Карбеча живет мой брат, который тоже поддерживает адыгский закон, а не закон Аллаха. Неужели во владениях моего отца теперь, когда он в могиле, должна вспыхнуть война между нами - его сыновьями, и наша земля должна разделиться?

Мэзанэф встала из-за зеркала, откинула назад густые длинные волосы и, повернувшись к мужу, сказала:

– Карбеч разумный человек. А твой брат, как и ты, любил вашего отца. Пока они еще хранят тебе верность - поговори с ними. Если Аллах еще не раскрыл их сердца для ислама, то пусть во владениях Карбеча они следуют адыгскому закону, а в остальных твоих владениях пусть правит закон Аллаха. Но и ты, и они желают адыгам силы и добра. Пусть же в общих делах земли твоего рода они повинуются тебе, как того требуют и адыгский закон, и закон Аллаха.

– Но я признал своим покровителем хана Джамбеча, - сказал Тлизанд.
– Так требует закон Аллаха: мусульмане должны

быть едиными и повиноваться одному правителю. А меня обвиняют в том, что я сдружился с заклятым врагом адыгского народа, хотя мать хана - адыгейка.

– Это смешно, - сказала Мэзанэф.
– После того как твой отец принял Ислам, Крым больше не угрожает нам. Хан тоже повинуется турецкому падишаху.

– Но для адыгов это серьезно: сдружиться с теми, в сражениях с кем погибло много лучших адыгских мужчин.

– Если из-за бессмысленной гордости Карбеч изменит тебе, - сказала Мэзанэф.
– то пусть он в одиночку сражается с крымским ханом. И это будет заслуженный удел мятежника.

– Я, конечно, завтра же прикажу послать за ним, - сказал Тлизанд.
– но он очень упрямый человек.

– Но и ты, и он желаете добра живущим на земле твоего рода адыгам, - ответила Мэзанэф.

– Я - да, - сказал Тлизанд.
– Видит Аллах, что это так, хотя я, быть может, где-то нарушил адыгский закон. А в Карбече я уже засомневался.

– А в твоем младшем брате ты тоже сомневаешься?
– спросила Мэзанэф.

– Нет, я знаю, что Атлеш - достойный адыг, - сказал Тлизанд.
– и потому мне особенно горько, что он предпочитает верить Карбечу.

– Атлеш - достойный адыг, - сказала Мэзанэф.
– и если ты убедишь его оставить Карбеча, пусть даже он не примет религию Аллаха, ты лишишь Карбеча возможности оставить служение тебе, не нарушив адыгский закон. Ведь дворянский дар его роду предоставили твои предки, и он не может покинуть тебя, не вернув тебе всю землю, людей и оружие. Это сейчас он прикрывается спиной твоего брата, который может потребовать раздела владений. Скорее всего, он думает, что если Атлеш провозгласит себя самостоятельным князем, он пойдет к нему на службу со всем дворянским даром.

– И будет ему указывать, как управлять в своем владении, - задумчиво проговорил Тлизанд.
– потому что больше из наших дворян Атлешу не на кого опереться. А ведь Атлеш не глуп, но его упрямство застилает ему глаза!

– Я думаю, - сказала Мэзанэф.
– что Атлешу просто неловко быть христианином под властью брата-мусульманина, среди дворян-мусульман. Но он не желает принять религию Аллаха, потому что она ему не нравится. Ему не по нрав совершать намаз вместе с тфокотлями и людьми. Поэтому он переселился к Карбечу, который единственный из твоих дворян не принял Ислам.

– Да, ты права!
– кивнул Тлизанд.
– Я с утра же пошлю, иншаЛлах, за ними обоими. И да поможет мне мой Господь сохранить мир и единство во владениях моего рода!

– Амин!
– сказала Мэзанэф.
– Я знаю, что ты никогда не принимаешь неразумных решений, мой князь!
– склонившись вперед, она обняла мужа за плечи, а тот бережно прижал ее к груди. Затем, немного высвободившись из рук Тлизанда, Мэзанэф сказала:

– А наши мальчики рождены свободными - в семье тфокотлей. Если кто-то упрекнет тебя в том, что ты хочешь наделить их дворянским даром - напомни ему об этом...