Князь
Шрифт:
– Это не означает, - уже с грозными нотками в голосе сказал Тлизанд Псекабзу.
– что ты можешь топтать пашню у людей, которые работают для меня, и не слушаться своего князя. Ты адыг, ты мусульманин, и сам должен быть справедливым. Любому взрослому невольнику, пререкающемуся со мной, я приказал бы всыпать плетей! Быстро езжай обратно!
– Хорошо, мой зиусхан!
– угрюмо сказал Псекабз и выехал с поля на дорогу.
Выслушав благодарственные слова эгу, Тлизанд в сопровождении Псекабза поехал в имение. Через некоторое время Псекабз посмотрел опять на князя и произнес:
– Мой зиусхан, прости меня! Я подумал, что ты уехал надолго, а госпожа была
– Ты знаешь, мой мальчик, - сказал Тлизанд.
– что князь должен защищать свой народ от врагов и поддерживать среди него порядок? А если князя не слушаются собственные слуги, кто станет уважать такого князя? Тфокотли тем более не станут ему повиноваться, потому что если он не может защитить себя - он не защитит и их. А тогда среди народа будут разлад и ссоры, и враги легко обратят такой народ в рабство.
– Я понял, мой зиусхан!
– сказал Псекабз.
– Я больше никуда не уеду, не спросив тебя.
– Я знаю, что ты тоскуешь по родным, - подумав, сказал Тлизанд.
– но не в моих силах разыскать их. Ногайцы совершают очень дальние переходы - даже до Московии. Если твои родные приняли у них религию Аллаха, то в Последней жизни ты с ними встретишься, будешь с ними жить и радоваться. А в этом мире мы все временно. Этот мир несовершенен и жесток: Аллах проверяет здесь людей, кто останется верен Ему, а кто откажется от Него и возгордится. Чтобы в Последний День никто не был наказан или вознагражден несправедливо. И война никогда не обходится без убитых и пленных, без потерь и разлук. Я взял тебя и Ужи, чтобы вас не увели за всю степь ногайцы. Вы были еще очень малы и могли не выдержать их переход. Я решил, что вы ради Аллаха станете мусульманами и спасетесь от вечных мук Ада, но при этом останетесь адыгами. Наш народ прекрасен, наш народ свободен, и только свет Ислама слишком тускло светит в нашей земле. Я хочу, чтобы вы стали моими дружинниками, выросшими в Исламе, и принесли много пользы адыгам. Чтобы была велика для вас награда от Аллаха в Последней жизни. Но вы должны знать, в чем могущество князя и его дворян. У вас самих еще будут рабы, иншаЛлах.
– Я понял, мой зиусхан!
– снова сказал Псекабз.
– Мне шайтан помутил голову!
– Важно, чтобы ты научился вовремя обращаться к Аллаху, прежде чем шайтан подтолкнет тебя совершить грех, - сказал князь.
– И за свои грехи всегда просить прощения у Аллаха...
***
За окнами валил крупный влажный снег, и княжеский двор окутался белизной. Утонули за белесым снежным маревом черные леса на возвышенности по западной стороне долины. Зима перед уходом решила еще раз напомнить о себе. На дворе скотники и возница, одетые в теплые шубы и мохнатые шапки, запрягали быков в нагруженную мешками с пшеном арбу: везти хлеб княжеским людям и эгу, у которых преждевременно закончились хлебные припасы. Дворница, закутавшись в теплую шаль, метлой сгребала снег от ворот. В княжеском доме же жарко горели дрова в печах и каминах. Возле хорошо греющего княжескую комнату камина, в котором уютно потрескивали грабовые дрова, сидели на длинной лавке сам князь и его брат Атлеш. Больше в комнате пока никого не было: Ужи Тлизанд отправил помогать чистить седла и сбрую на конюшню, а Псекабз, которому дела не нашлось, болтал с поварами на кухне.
– Давно я не был в отцовском доме, - проговорил Атлеш, глядя на пляшущее на дровах камина пламя; крсано-желтые отблески отражались в его темных глазах.
– Кто же запрещает
– произнес Тлизанд.
– Ты почему-то решил, что дом Карбеча лучше.
– В доме отца чувствуется запах кожи, из которой ногайцы вьют плети, - сказал Атлеш.
– Разве тебе запрещают следовать греческой религии?
– спросил Тлизанд.
– Она лучше религии тфокотлей.
– Мы с тобой воспитывались одним аталыком, - сказал Атлеш.
– Ты помнишь, как Псебе, да упокоит Всевышний душу его на небесах, твердо следовал адыгству, мой брат.
– Разве адыгство не позволяет поклоняться Единому Богу?
– проговорил Тлизанд.
– От того, что ты мусульманин, ты не перестаешь быть адыгом. Адыг - это, прежде всего, человек верный своему слову, преданный своему роду, почитающий старших в нем, дорожащий своей честью. Все это приказывает и Аллах, и Его пророк Мухаммед.
– Адыгство - это и верность тому, что заложили наши предки, - сказал Атлеш.
– Да, адыг вправе поклоняться любому богу, поэтому мы никогда не заставляли ни наших людей, ни тфокотлей принимать Христа. Но для адыга, тем более, князя, позор называть своим покровителем врага его народа. Не слишком ли много горя принес адыгам крымский хан?
– Захватываеть добычу и невольников - право любого воина, - сказал Тлизанд.
– Это и адыгский закон позволяет. Разве адыги сами не выступают в походы на Крым? Крымский хан воюет только с теми, кто не в религии Аллаха. Крымцы всегда готовы помочь мусульманам. А адыги постоянно вюют сами между собой: христиане с христианами, тфокотли с тфокотлями. В Крыму можно ехать спокойно по всем землям хана вплоть до Бахчисарая. А у нас безопасно ли ехать без дружинников дальше Пчихэ? Не ногаец опасен, а такой же адыг, который тоже живет по адыгскому закону.
– Зато адыги свободны, - сказал Атлеш.
– Если ты мужчина - враг тебе не страшен. Каждое наше племя само выбирает, как ему жить, и если какое-то племя не имеет мужества защитить свое богатство - значит, таков его удел. Но у нас никто не вправе ни дворянина, ни тфокотля бить плетьми как рабов. А у ногайцев и князья для хана - рабы. И на тебя, мой брат, хан смотрит только как на раба. А я не хочу не сметь приказать дворянину, у которого господин - тлекотлеш*, или удержать руку тлекотлеша, который сильно избивает своего раба, и при этом унижаться перед ханскими рабами.
– В Крыму все равны перед ханом, - сказал Тлизанд.
– И князь, и дворянин, и пастух - все они одинаково люди хана и все одинаково отвечают за свои дела. Разве это несправедливо?
– Разве есть справедливость, где нет свободы?
– А разве у нас есть свобода?
– Как же?!
– Атлеш недоуменно округлил глаза.
– Что, если не свобода, главное богатство адыга?
– Если бы тебе понравилась дочь мелкого дворянина, ты мог бы взять ее в жены?
– спросил Тлизанд.
– Это - бесчестье, - сказал Атлеш.
– Тут совсем другое дело.
– Почему же жениться на хорошей, чистой девушке из дворян - бесчестье?
– спросил Тлизанд.
– Разве дворяне - животные? Они такие же люди, как и князья, только их род менее богат и знатен.
– Наши предки просто так не стали бы устанавливать адыгский закон!
– Атлеш начинал горячиться.
– Если мы перестанем его соблюдать, нравится он нам или не нравится, все адыгство погибнет!
– Так не лучше ли заменить его другим законом - где все понятно, и где все равны?
– В верности заветам предков суть адыгства!
– твердил Атлеш.
– Кто вместо адыгского закона вводит другой - тот не адыг!