Князь

Ярани Закир Прокопьевич

– Но не право ли адыгов отбирать друг у друга скот и невольников, не право ли торговать собственным народом губит адыгов?!
– вспылил теперь и Тлизанд.

– Если человек не может себя защищать - то это его судьба!
– воскликнул Атлеш.
– Почему адыгов с детства и учат быть храбрыми воинами! В невольниках богатство князей, без которого они не могут защитить свое племя. А если все рабы примут твою религию - ты их ведь, получается, не сможешь продать? Ведь твоя религия запрещает продавать людей твоей веры? Тогда при первом падеже скота ты из князя превратишься в нищего, и кто-нибудь весь твой народ

сделает рабами.

– Сколько у нас было рабов, которые были свободными, но попали к нам в плен!
– сказал Тлизанд.
– Разве они плохо защищали себя? Нет, они дрались как настоящие адыги. Но нас было на каждого из них пятеро. А те, кто попал в плен детьми? Как они могли себя защитить? И где ты видишь у нас свободу, когда любой тфокотль может попасть в чьи-то руки и стать рабом, а князья и дворяне вынуждены ухудшать свою жизнь из страха уронить свое достоинство? Даже взять в жены девушку, которую желаем, мы не можем.

– А в Крыму - все рабы перед ханом, - сказал Атлеш.
– Да, у нас тоже рабы перед нами равны. Но я не желаю быть рабом, потому что я рожден князем. Я лучше буду служить сильному князю Болетуко или даже кому-нибудь из кабардинских князей. Но я смогу оставить службу, когда пожелаю, и не потерплю от них унижений. А мне известно, как надо низко кланяться при входе к наместнику хана, который вчера был рабом и носил хану воду ноги мыть. Я - князь, я - адыг, и умру от позора, если хоть раз склонюсь перед рабом.

– По твоим словам получается, - сказал Тлизанд.
– что право свободно разбойничать и обращать

*Дворяне первой степени, непосредственно подчинявшиеся князю.

людей в рабство для тебя дороже мира и спокойствия среди адыгов.

– Спокойствия от хана тоже не будет, - сказал Атлеш.
– Хан воюет то с калмыками, то с русскими. Он будет приказывать нам идти в его войско. Война - святое дело для адыга. Но адыг не может идти на войну по принуждению ради прихоти хана. Адыги сами собирают войска и идут туда, куда считают нужным.

– Например, на других таких же адыгов!
– горько усмехнулся Тлизанд.

– Адыг не должен бояться неприятеля. Пусть вооружаются и защищаются, если они мужчины.

– Тогда в чем смысл ненависти к хану? Если адыги мужчины - пусть вооружаются и защищают своих жен, детей и имущество, принимая его войну как должное.

– Крымцы - не адыги!
– подчеркнул Атлеш.
– Они все - ханские рабы. Да и сам хан - раб османского султана. Адыгу позорно попасть в плен к народу, в котором все до одного - рабы.

– Позорно слепо верить в закон, который сеет вражду среди своего народа, - сказал Тлизанд.
– Который одобряет обращение в рабство того, кто с тобой одной веры, даже если тот рожден свободным. Закон Аллаха навел бы порядок во всех адыгских племенах, сделал бы адыгов единой и сильной семьей. Всякий тфокотль мог бы спокойно ехать один даже в Кабарду, не опасаясь, что его похитят и продадут абадзехи или бесленеи. А у адыгов постоянно племя нападает на племя, род на род. Только своему роду можно доверять, да и то... не всегда. Тфокотли в голодные годы своих детей продают богатым родам или тем же ногайцам. Чем тогда адыги лучше Крыма? Крымцы хотя бы своих единоверцев не трогают.

Атлеш повернулся к огню в камине и произнес:

– В любом случае... В любом случае я лучше

буду жить у Карбеча в имении, где всегда действует адыгский закон, чем стану рабом хана! Я не могу спать в отцовском доме, который, можно сказать, уже стал собственностью Джамбеча: мне кошмары снятся.

– Значит, ты хочешь навсегда поселиться у Карбеча?
– произнес Тлизанд.

– Я хочу предложить тебе, мой старший брат, поделить владения нашего отца, - решительно сказал вдруг Атлеш.
– и пусть каждый из нас живет в своем уделе по тем законам, по которым желает. Карбеч пойдет ко мне на службу.

Тлизанд оторопел от таких неожиданных слов младшего брата.

– Ты хочешь разбить наше княжество?!
– воскликнул он.
– Чтобы его по кускам захватили чужие племена?

– Скоро его без единого удара шашки захватят ногайцы, - сказал Атлеш.
– Потому что ты когда-нибудь превратишь в ногайцев свой народ. А я останусь адыгом, дай Бог, всегда, и если вдруг враг придет на мою землю - убью его или умру как адыг. Как адыгский князь.

– Ты упрям и горд как адыгский князь!
– раздраженно произнес Тлизанд и от волнения встал со скмейки и заходил по комнате. Встал и Атлеш: сидеть перед старшим братом, когда тот на ногах, было неприличным. Тлизанд понял, что произошло то, чего он больше всего боялся: верный своему адыгству Атлеш потребовал отделения со своей долей от отцовских владений. Атлеш любил спокойствие и уверенность, и ему виделось, что этого можно достичь, только соблюдая испокон веков сложившийся у адыгов порядок. Где все держится на адыгском законе, и каждый: князь, дворянин, тфокотль, смерд, раб знает свое место. Карбеч был хитер: он знал эту черту характера Атлеша и поэтому смог убедить его отложиться от Тлизанда. Тлизанд уже понял, что Карбеч, вероятно, в будущем сам хочет стать князем.

– Послушай, - с жаром заговорил Тлизанд, повернувшись к младшему брату.
– Я знаю, что тебя убедил так поступить Карбеч. Но я Карбеча знаю лучше, чем ты! Этот человек ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего, хотя и стремится не ронять своего адыгства. Помнишь, когда ты был еще у Псебе, мы сражались с егерухаевским князем?

– Помню, - кивнул Атлеш.

– Этот князь был не слабее нас, и мы не смогли его одолеть: пришлось вернуться ни с чем. У Карбеча тогда уже погиб отец, и он, хотя был молодой, сам вел их дружину. Везде, где она проходила, воины убивали смердов егерухаевского князя: чтобы некому было пасти скот и пахать землю для того, и в следующий раз егерухаевцы были бы покладистее. Но при чем здесь смерды, которые не сражаются? Разве не позор для адыгского дворянина поднять оружие на простолюдина, тем более, не принадлежащего себе, если тот ни в чем не провинился?

– По крайней мере, он чтит адыгский закон, - сказал Атлеш.

– А ты не боишься, - Тлизанд посмотрел брату в глаза.
– что Карбеч пожелает оставить тебя без наследников, когда ты отделишь свой удел от нашей вотчины? Все другие тлекотлеши верны мне, и после твоей смерти его род вполне может вокняжиться в твоей земле. Тлекотлешу по силам избавиться от сыновей, которые у тебя будут, если Бог пожелает, а Карбечу - и по чести. Потом он и тебя самого погубит.

– Ты слишком его ненавидишь!
– произнес Атлеш.
– Твоя ногайская вера мутит тебе разум.