Княжич, князь
Шрифт:
— Вот это да-а-а! — восхищенно протянул Держан. — Экие ты труды на себя принял-то, княже. Так просто надо было им кинжал или на худой конец засапожник бросить — они бы сами и зарезались.
Кирилл со вздохом сокрушения развел руками:
— Кабы загодя-то знал, сколь радушны да уветливы к гостям в ваших краях!
Оба оценивающе прищурились друг на дружку. Кирилл хмыкнул, несильно толкнул в плечо княжича, который немедленно толкнул в ответ его самого:
— Подойду к игумену Варнаве под благословение — а
На ходу он обернулся. Бросил, подмигнув:
— А славно, что ты приехал, княже!
Кирилл наспех охлопал себя от дорожной пыли, расчесал пятерней свалявшиеся на ветру волосы и направился вслед за Держаном.
Князь Стерх в окружении семьи и домашних поджидал его у красного крыльца. Стараясь проделать это столь же ладно и ловко, как когда-то отец в подобных случаях, Кирилл с достоинством положил особый, «княжий» поклон:
— Здравия и долголетия тебе и дому твоему, княже!
Светлые глаза взглянули на него из-под седых бровей вразлёт, длинные висячие усы раздвинулись в улыбке:
— Мира и блага! Так вот ты каков, князь Ягдар… Добро пожаловать! А это жена моя Радимила, младший сын Держан — старшие-то Боривит и Венд в отъезде, лишь заутра прибудут — и дочери: Светава и Славинка, — добавил он, поведя рукой.
Маленькая, по плечо мужу своему, княгиня Радимила ступила вперед; легко наклонив по-девичьи тонкий стан, протянула черненого серебра поднос с чарою вина на нем.
Кирилл растерялся. Отец Варнава поймал его взгляд, кивнул поощрительно. Князь Стерх улыбнулся одними глазами, проговорив негромко:
— Привыкай к чину — князь ты.
Склонив голову, Кирилл непослушными пальцами взялся за короткую серебряную ножку и коснулся вина губами:
— Спасибо за честь, княгиня.
Поставил чарку, едва оплошно не опрокинув ее, обратно на поднос. Коротко поклонился в сторону княжича Держана и княжен. Младшенькая поднялась на цыпочки и, прикрывшись ладошкой, оживленно зашептала что-то на ухо старшей. Та дернула ее за край платья, опустила лицо. Исподлобья метнула взор на гостя.
«Как Видана…» — промелькнуло у него в голове.
— Вот и ладно! — подытожил князь Стерх. — Ну а теперь, гости дорогие, банька вас ожидает — в самый раз с дороги-то. А там и к столу попрошу.
Немного сдвинув в сторону взгляд, позвал куда-то за спину Кирилла:
— Ермолай!
— С полудня все готово, княже, — тут же откликнулся жилистый банщик в длинной белой рубахе с закатанными рукавами. — Каменица — докрасна, отцеженные квасы на леднике — и хлебный, и брусничный.
— Вот и ладно, — удовлетворенно повторил князь Стерх. — Веди дорогих гостей.
— Вижу, глянулась утица? — княгиня улыбнулась, придвигая блюдо ближе к Кириллу.
— Очень! — подтвердил он с нескрываемым удовольствием и, поколебавшись, решился отрезать себе еще небольшой кусочек. Ну совсем-совсем небольшой. — Дома у нас точь-в-точь такую же начинку учиняли: из лапши гречневой, яиц, лука да потрошков рубленых. Вся душитым жирком утиным пропитана — ух и хороша же! Сколько себя помню, я первым делом до нее добирался да побыстрее как можно больше выесть норовил. Митяю, брату моему старшему, она тоже по душе была — когда маленькими были, чуть не дрались за столом, кому сколько достанется. А доставалось поровну — это уже от отца…
Кирилл смутился, запоздало осознав, что несколько переборщил с воспоминаниями.
Княгиня Радимила еле слышно вздохнула. Укоризненно качнув головой, князь Стерх обратился к отцу Варнаве:
— К разговору старому вернуться хочу. Младший мой, Держан, давно уж мечтает в обучение к вам попасть. Вел я речи о том и с прежним настоятелем обители. Отказал он мне тогда — мал еще, дескать, пусть подрастет. А потом и умер отец Николай-то.
— Погиб.
— Вот как. Не знал. Да хранят покой его Древние со Христом-Богом, достойнейший был человек… Как же так вышло?
— Все мы воины, княже, и каждому его место определено. Младший-то твой к чему наклонности имеет?
Отец Варнава перевел взгляд на Держана, который во все глаза глядел на него, прислушиваясь к беседе.
— Я, отче… — тут же заговорил княжич, воодушевленно взмахнув позабытой в руке утиной ножкой.
Ладонь князя Стерха ударила по столу. Кирилл поперхнулся.
— Рано я начал разговор этот — расти и расти тебе еще, чадо!
Держан побагровел:
— Прости, отец.
— Меня вини, княже, — вступился за него отец Варнава. — Я взор ко княжичу обратил — он и понял его, как дозволение говорить.
Княгиня долила вина из узкогорлого кувшина восточной работы в кубок мужа, ненароком коснувшись его руки.
— Ладно, ладно, — поморщась, произнес князь Стерх. — И я тоже хорош. Мир да любовь. Сказывай, сыне.
Держан облегченно выдохнул. Быстро скользнул глазами по лицам отца и настоятеля:
— Науки люблю. А более всего те, которые говорят о том, каким образом да из чего мир наш сотворен. Еще по сердцу мне устроения всякие и диковины хитрые, что наши умельцы да иноземные механикусы выделывают.
— У него в наставниках и друзьях задушевных — одни лишь мастера из кузнецов либо столяров-краснодревцев, — с едва приметным неодобрением заметил князь Стерх. — Будто ремесленник какой, а вовсе не княжич.
Держан смолчал, но набычился.
— Не серчай, сыне… Правды ради добавлю, отче, что ремесленник-то у меня, похоже, незаурядный подрастает: о прошлом лете приезжал поглядеть на него даже некий мастер иногородний. При котором, помнится, для чего-то маленький старичок-архимандрит пребывал неотлучно. Внимательный такой, глазастый…