Княжич
Шрифт:
– Печальная история! А что же, у князя больше детей нет?
– Нет, Андрей его единственный наследник.
“Счастливчик!
– с завистью подумал о сыне князя молодой собеседник.
– Какой-то немчуре все сразу, а родовитому русскому дворянину - ничего!”.
Глава II. Обоз.
Нагретый лучами полуденного солнца папоротник почти в рост человека, покрывающий сплошным зеленым ковром огромную поляну, издавал тяжелые, доисторические запахи. В плотном неподвижном воздухе застыли кроны окружавших ее могучих столетних дубов. Мертвая тишина, изредка нарушалась дребезжанием мухи, попавшей пауку на обед и криком неведомой птицы. Ни зверя, ни человека. Но нет. Не выдержав, всхрапнул конь, обнаружив себя и всадника,
“Новик”, как называли только поступивших на службу юнцов, был неплохо защищен и вооружен. Его светловолосую голову покрывала суконная “бумажная шапка”, с “наушами”, козырьком и защитной стрелкой, в которой между подкладкой, стеганой пенькой, и покрытием были вшиты металлические пластинки. Грудь защищал одетый под кафтан, легкий панцирь. Снаряжение было тщательно подогнано. По правую руку юного богатыря помещался колчан со стрелами, слева на плече висел лук в налучнике. Сабля московского производства с простой рукоятью и крестовиной, покоилась до поры в деревянных ножнах висящих на левом боку, на кожаном ремне. Там же болтался буздыган - длинный острый кинжал.
Где-то за поляной затрещала сорока. Всадник насторожился, пытливо вглядываясь в чащу на другой стороне поляны. Лук из налучника привычно лег в его левую руку. Стрела с узким граненым жалом коснулась оперением тетивы. Приготовления были своевременны. Послышался быстро приближающийся треск сухих веток и валежника. Из глубины леса, в сторону поляны кто-то бежал. Он уже был на границе поляны, когда раздался свист летящей стрелы. Беглец, словно споткнувшись о невидимую кочку, без крика упал в папоротник, показав напоследок торчащую из спины стрелу. Вслед за ним из чащобы выбежали двое. Юный воин натянул тетиву. Держа на прицеле того, что был с луком, он успел рассмотреть преследователей. Это были крепкие молодые мужики, в мурмолках(12) и рваных, грязных зипунах поверх дорогих рубашек, с расшитыми золотом воротами, которые также не отличались чистотой. Привычный атрибут разбойника, кистень, с болтающейся на цепи шипованной гирькой, дополнял вооружение лучника. Дорогая, булатной стали сабля с позолоченной рукоятью и крестовиной украшенной драгоценными камнями, в ножнах покрытых красным бархатом резко контрастировала с обликом другого удальца.
“Богатая сабелька у разбойничка!
– завистливо подумал юноша.
– Взять бы и прямо сейчас отобрать! Да нельзя!”
Мужики, посовещавшись, приступили к поискам беглеца, ползая в зарослях папоротника, время, от времени высовывая головы из-под зеленого покрова, для ориентировки. Несколько раз они появлялись рядом с приготовившимся к стрельбе всадником, но не видели его, а тот был хладнокровен и ничем не выдавал себя. Преследователи явно спешили. Убедившись, что с лету беглеца не найти, они, переговорив на краю поляны, ушли в обратном направлении. До всадника долетела фраза стрелка из лука, убеждающего своего напарника:
– Ты сам видел, как я ему под лопатку попал! Чего его искать? Он покойник!
Немного подождав, всадник спешился. Что-то, пошептав в ухо коню, юный воин
последовал за разбойниками, неслышно ступая по траве сапогами из мягкой телячьей кожи. Послушный конь остался на месте, кося большим умным глазом вслед уходящему хозяину.
Лесных удальцов уже не было видно, но юноша знал, куда ему идти. Осторожно раздвигая кусты и ветки, замирая, вслушиваясь в лесную тишину, он, наконец, увидел просветы между деревьями. Там дальше, должна была проходить большая дорога. Увидел он и знакомых мужиков в окружении еще таких же, пятнадцати. Они стояли чуть поодаль от дороги, под развесистой липой, и о чем-то болтали.
Юноша притаился за густым кустарником. Цепким взглядом разведчика он оценил вооружение разбойной ватаги: сабли, кистени. У троих за поясами торчали рукоятки дорогих “колесцовых” пистолетов(13). Волосатый ражий детина с мохнатыми бровями и всклокоченной черной бородой опирался на “ослоп”, тяжелую деревянную палицу, обитую на толстом конце железом.
Внезапно сверху раздался громкий свист. Ладонь руки инстинктивно легла на эфес сабли, голову молнией пронзила мысль: - “Неужели его обнаружили?”.
Тревога оказалась ложной. Разбойники спокойно разлеглись за кустами, на обочине. Со стороны дороги послышался скрип колес телеги и через некоторое время затих вдали. Мужики нехотя стали подниматься. Юноша обвел взглядом кроны деревьев. На одном из них сквозь листву проглядывал красным пятном верх колпака следящего за дорогой наблюдателя. “Моя оплошность могла стоить жизни не только мне, но и всем!
– испытывая чувства вины и досады, подумал новик.
– Надо обязательно проверить, все ли они здесь?”.
Незаметно, держась параллельно дороги, он прошел дальше и обнаружил еще троих. Один разбойник, сидел, прислонившись к подрубленному стволу, готовой рухнуть на дорогу старой, разлапистой сосны. Рядом лежал топор. Двое других отдыхали в тени зарослей орешника. Василию стал понятен план сидящих в засаде разбойников. Преградив путь вперед поваленным деревом, они нападут на застрявший на узкой лесной дороге обоз и в возникшей суматохе и панике легко перебьют всех.
Верный буланый конь терпеливо дожидался хозяина. Услышав, знакомый свист, натренированное животное, встряхнув черной гривой, медленным шагом пошло на него. Через некоторое время, всадник, оседлав коня, по лесной тропинке сошел в знакомый ему овраг и по нему объехал разбойников.
Выйдя на песчаное дно текущего в глубине оврага, почти высохшего ручья, он перевел коня с шага на рысь. Таким образом, всадник значительно сократил себе путь и остался невидимым для разбойников, наблюдающих из леса за петляющей среди холмов и оврагов где-то наверху дорогой. Вскоре овраг закончился, и он выехал на открытое пространство. Лес был позади, а впереди, под лучами яркого полуденного солнца, его глазам открылась знакомая с детства картина. Дорога вилась по бескрайней холмистой равнине, покрытой желтыми пятнами полей созревающей ржи, разделенной межевыми полосами, и зелеными островками среди них, уцелевшего леса. Вдали, у одного из таких островков, чуть отстоявшего от дороги, курился еле заметный дымок. Всадник, направил скакуна в его сторону.
На лесной поляне, отделенной от прилегающей дороги кустарником, под тенью большого развесистого дерева, вокруг скатерти с остатками пищи: кусками хлеба и копченой свинины, расположились для отдыха четыре почтенного возраста воина. На сучьях дерева, на поясах, висело их оружие: сабли и саадаки(14). Из травы торчали голенища и подошвы снятых для просушки сапог. Трое из ветеранов дремали на подложенных под себя рогожках, а четвертый, седоусый, с изуродованным сабельным шрамом лицом, часть которого скрывали свисающие с губы усы и густая опрятная борода, сидел, прислонившись к стволу дерева. Он смотрел на дорогу и о чем-то думал. Неподалеку, среди деревьев стояли несколько подвод, с накрытым холстом грузом. Под ними, дремали возницы, каждый под своей подводой. Рогатины, копья с длинными и широкими наконечниками, под которыми находились по две перекладины, предохраняющие оружие от глубокого проникновения в