Княжна
Шрифт:
Теперь уж Добромир не спешил отвечать, устремил взгляд на стрельбище, где уже упражнялись поляницы, долго наблюдал за ними. Ольга уж думала – забыл о ней, когда наконец-то услышала ответ.
– Так ты и не ищешь себя, упала на это крыльцо и как камень мхом обросла. Никуда не ходишь. Ни с кем не говоришь. Скоро зима, мох снег присыплет, мысли вглубь уйдут, а сердце окаменеет. Ты шаг сделала и думала мир закрутится вокруг тебя? У каждого свой путь, кому-то одного шага хватает, а кому-то долгонько топать и пыль дорожную поднимать. Так и ты, не стой на месте, иди к людям. Не хочешь к матери возвращаться,
– А кто они, поляницы твои? Целые дни на поле стреляют…
– Хм… – усмехнулся Добромир, – Думаешь, ничему тебя не научат? То днем стреляют, служба у них такая, а есть еще вечер, ночь. Ты ж не видала и не слышала, что поляницы в это время делают?
– Нет, но думаю, ночью спят, – улыбка сама собой появилась на губах Ольги, да и как-то настроение от общения немного улучшилось.
– Ну так кто мешает тебе с Любавой поговорить? Она старшая у поляниц, служительниц Матери. Лучше нее никто не расскажет. Глядишь, освоишься, захочешь, если Макоши позволит, станешь поляницей.
– Служители Макоши? – Ольга грустно вздохнула, посетовав на отсутствие "фундаментальных" знаний о богине, книг по старославянским реалиям и статей в инете много читала, но информации было не просто мало, ее катастрофически не хватало. Да и как верить? Может все это придумано из-за недостатка материалов и артефактов.
– Конечно, только от Макоши зависит, сможешь стать поляницей или нет. Лучше с Любавой пообщайся, – Добромир встал, чурки рядом с ним не оказалось. Ольга моргнула, нет, не почудилось – дворик был пуст.
– Пора мне домой, Ольха. Загостился. Обживайся.
Девушка вздрогнула – ее наставник уходит и оставляет одну! Как же так?! Она дернулась за ним вслед, но волхв умел ходить быстро – вот-вот его прямая с гордой осанкой фигура исчезнет за углом соседского дома. И Ольга опустилась на крыльцо. Уходит? Ну и пусть! Он ведь все ей сказал. Нужно встать и идти искать Любаву, заводить ненужные разговоры и выслушивать в ответ пустые слова.
"Бред, сущий бред!"
Ольга еще немного посидела, наблюдая за стрелками и Любавой, что появилась и давала указания девушкам. Идти не хотелось – смерть! В голове все звучали слова Добромира: "…и как камень мхом обросла". Пожалуй… прав волхв! Сидит тут и ждет, с моря погоды. А что? Кушать подали-убрали, одежку чистую принесли, в баньку сводили. Разговорами не докучают. Княжна-белоручка. Поляницы вон, которую рубаху за утро сменили, упражняются, а "мы отдыхаем".
Девушка поднялась с крыльца, потянулась и грустно вздохнула. Ей очень не хотелось идти на стрельбище, и она с трудом сделала первый шаг на ступеньку. Как маленькую, уговаривала себя, что подойдет к Любаве, поближе глянет на поляниц, оценит их умения. Ведь интересно же, как далеко стреляют из лука? И вообще… подержит настоящий лук в руках, может стрельнет пару раз, если дозволят. Хотя нет: позориться не хочется. Ладно, просто поболтает, потрогает, а там видно будет. Вдруг прогонят? Вдруг у них какие-то свои правила и законы?
– Здрава будь, Ольха! – Любава первая и единственная поприветствовала гостью, остальные "богатырицы" даже тайком не глянули в их сторону.
"Потрясающе!
Любава пошла девушке навстречу.
– А я все гадаю: когда же княжна заточение свое прервет, видно раны о себе знать давали?
– Немного, – уклончиво ответила Ольга, засмущавшись: не признаваться же, что депрессия замучила. Да и не поймут они ни слова, ни значения его, ни сути происходящего с нею. Все деятельные, скучать не умеют. Это Ольга уже увидела: спозаранку то коров гонят, то есть готовят, то на стрельбище толкутся. Засмеют еще хандру-бездельницу.
– Пострелять желаешь, али просто поглядеть? – не унималась Любава, внимательно вглядываясь в лицо подопечной, где как поселилась скука, так и не сходила.
"Вот же прилипла с вопросами!" – подумала Ольга, но внезапно лень чуть отступила: ей предложили то, за чем она пришла, значит не совсем чужая им.
– Я не умею, – развела руками девушка, озадачив Любаву.
– Никогда не стреляла? – удивление поляница скрыла за деловым тоном.
– Эээ… – Ольга смутилась. Разве можно женщине десятого века объяснить, что стреляла из огнестрельного оружия, да еще десятку выбивала? И как объяснить? Типа из трубочки-ствола вылетает горох с огнем?
"Тьфу ты, напасть!"
– Никогда в руках не держала, – на ходу придумала формулировку Ольга.
– Позднова-то начинать, но ты ж не поляница, мы с семи лет в этом упражняемся, – рассмеялась Любава, – Пойдем, начнем учиться! Не боись, Лесной не будешь, она быстрее ветра стрелы пускает, но ужо сносно стрелять обучу!
Любава велела девочке лет десяти, рослой и крепкой, с удивительно лучистыми синими глазами, отдать свой лук и приступила к "теоретической части".
– Это можжевеловый лук, он гибкий и легкий, специально для детей делается. С него и начнем.
– А далеко бьет-то? – Ольга с интересом осмотрела оружие предков, потрогала тетиву, разгладила перья на стреле, вынутой из колчана.
– А это как пустишь… Натягивай тетиву этими пальцами, – Любава коснулась указательного, среднего и безымянного пальцев на правой руке Ольги, – Тяни до локтя левой руки, а затем, освободив безымянный палец правой руки, продолжай до полной длины своей стрелы, – объяснила Любава, но, увидев, что подопечная неправильно становится в стойку, подошла и поправила, как нужно встать, взять лук, уложить стрелу, отвести руку. Если честно, то поза Ольге не понравилась. С непривычки сразу затекло тело, и девушка неожиданно с завистью глянула на остальных поляниц, что непринужденно и легко пускали стрелу за стрелой, да так быстро.
"Ну ладно! Мы тоже лыком не шиты! Лук так лук! Освою!"
Обучение давалось не просто тяжко, а намного хуже: после нескольких выстрелов заболели пальцы. Ольга не заплетала волосы в косу, так после уже второго выстрела готова была их срезать под ноль. Мешало все. Видно Любава добивалась какого-то своего результата, потому как через время, все та же ясноглазая девочка принесла узелок. Поляница разложила его на траве и подозвала Ольгу. Девушка присела и с интересом посмотрела на множество вещей, о предназначении которых она могла лишь догадаться, потому что в прошлой жизни никогда с ними не сталкивалась.