Княжья служба
Шрифт:
– Спасибочки за совет дельный.
Я пошел к князю. Без него точно в разбойный приказ не сунешься. Овчина обещал поспособствовать, и через пару дней я получил «добро».
Меня провели в подвал и заперли на замок дверь.
Небольшую камеру без окон тускло освещал масляный светильник. На прелой соломе в углу полулежал худой старик в рубище. Руки и лицо его были в крови. Я зачерпнул оловянной кружкой воды из ведра, осторожно омыл ему лицо. Старик вздрогнул, открыл глаза.
– Кто ты, мил-человек? Вижу, что не из мучителей моих.
– Дружинник Юрий.
– Зачем
– Кто и за что тебя в камеру сунул – мне без надобности. Будь добр, расскажи о нечисти.
Старик от меня отшатнулся.
– Пытками ничего не вызнали, так тебя подослали с ласковыми разговорами?
– Нет, успокойся. Слышал – на Муромской дороге нечисть лютует?
Старик молчал, и я уж подумал – не уснул ли, а может – сознание потерял? Нет, он открыл глаза:
– Слышал, много чего люди говорят, – тебе зачем?
– Дорогу хочу от нечисти освободить, совсем проходу от дряни разной русскому человеку не стало.
Старик захихикал, потом закашлялся.
– Да кто ты такой, чтобы с нечистью сразиться? Пусть и дружинник, а смертный. Что ты, скажем, знаешь, об упырях или навках? Или кикиморах? А нетопырь тебе знаком? Может, с василиском встречался? То-то и оно!
– Так расскажи! Не злата-серебра себе ищу.
– Беду на свою голову ты ищешь. Как бы не пожалел.
– Голова у меня одна, а умирать когда-нибудь всем придется.
– Фу ты, упрямый какой! Ночи ведь не хватит обо всем рассказать.
– Я не тороплюсь.
– Слушай тогда и запоминай.
Хорошо сказать – запоминай. К утру, часа в три-четыре, голова уже гудела, и все эти оборотни, нетопыри, вурдалаки в голове поперемешались.
– Ну, понял хоть что-нибудь?
– Немного понял.
– Главное не забудь – все оружие свое в церкви освяти, и крест нательный не снимай. Не любит этого нечисть. Да заклинания, что я тебе говорил, не забудь.
– Так ты же волхв? – удивился я. – А про церковь, про освящение говоришь? Как же так?
– Другие боги пришли на землю русскую, наверное, они сильнее старых богов – Перуна, Велеса и прочих.
– Прощай, волхв. Даст Бог – свидимся еще. Спасибо, вразумил.
– Прощай, воин. Буду рад, коли помог чем. Вижу – не корысти ради, не брюха для. О земле русской печешься. Увидел бы иное в глазах – рта бы не открыл. Удачи!
На ватных ногах я добрел до воинской избы и рухнул на постель. Сейчас спать – голова просто раскалывается, потом попытаюсь все услышанное переварить.
Никто меня не трогал, выспался на славу. А проснувшись, пошел в церковь. Батюшка недоверчиво похмыкал, но окропил саблю, нож и щит святой водой и счел молитву.
Вечером, после беседы с Митрофаном я отобрал для задания четверку ратников. Для начала – Павла, уж очень он хорош в сабельном бою, вторым был маленький и злой татарин, попавший в плен, выкупившийся и оставшийся у князя, сменивший веру и крещеный из Ахмета в Герасима. В стрельбе из лука равных ему не было. И еще двое – братья Михаил и Андрей – здоровенные, как медведи, и такие же сильные. Оба были сильны в метании сулицы или копья.
Я завел отобранных мною людей в комнатушку к Митрофану.
– Скрывать не буду – задание очень тяжелое, не уверен, что живыми вернемся. Кто боится – может сейчас встать и уйти, потому как я уверен должен быть, что в тяжкую минуту никто не побежит, не подведет, не бросит товарищей.
Все переглянулись, и Михаил пробасил:
– Трусов тута нема. На татар, на литвинов ходили – уж как иногда тяжко было, никто спину врагу не показал. Не пугай почем зря, пуганые.
– Так то супротив врага, какой бы злой он ни был и в какое бы железо ни был закован – смертен. Изловчился ты, проворонил враг твой удар – и все, смертушка пришла. Я же поведу вас по княжескому повелению на нечисть, что в муромских лесах от света белого прячется, проходу никому не дает. Сам не знаю, с каким чудом-юдом встретиться придется и чем биться – огнем он дышит или когтями разрывает, али морок напустит и сонного в болото утащит. Потому не в обиду вам и говорю – кто уйти хочет сейчас? Слава ратная будет или нет – неизвестно, но вам злата-серебра да каменьев самоцветных точно не обещаю.
Услышав, против кого поход затевается, призадумались хлопцы. Одно дело – против людей, и совсем другое – против неизвестной пока нечистой силы.
– Согласны, Юра. Головы сложить мы можем в любой момент. Когда в ратники подались, о том думали. Не всегда воин со щитом домой возвращается – иногда и на щите, а коли уж совсем не повезет – так будут глодать звери и птицы труп в чистом поле. И тут еще бабка надвое сказала – мы их одолеем или они нас. Мне вот, например, хочется на нечисть поглядеть, да шею ей свернуть. – Михаил гулко ударил себя в грудь.
Остальные закивали головами – согласны, мол.
– Ну что ж, тогда я иду к князю, а вы пока продумайте, что из оружия с собой взять, дядька Митрофан поможет, если что.
Князь внимательно меня выслушал, приобнял.
– Что надо от меня?
– Оружие Митрофан вместе с ратниками подберет, кони в порядке. Деньги только.
– Ну, за монетами дело не станет.
Князь достал из стола пару увесистых кожаных мешочков, которые сразу перекочевали ко мне за пазуху.
– Когда выезжать думаешь?
– Завтра поутру, пока дороги не расквасило.
– С Богом, да пусть сопутствует вам удача!
Князь перекрестил меня на прощание.
Утром на сборы ушла пара часов. Пока перераспределяли продукты по сумам, поудобнее приторочивали оружие на заводных конях, потом я спохватился, что оружие моих товарищей не освящено в церкви, и пришлось ехать туда.
Особенно меня впечатлили боевые палицы обеих братьев. Здоровенные дубовые палицы, окованные железом, с торчащими острыми шипами. Я попробовал поднять одну и тут же с грохотом уронил на пол. Это сколько же в ней весу? Не меньше половины пуда. Я с уважением взглянул на братьев. Палицу не только нести надо, но и работать ею в бою. Меня бы лично хватило на пару взмахов.