Княжья служба
Шрифт:
Услышав мои слова, все посерьезнели.
– Мы – ватажка малая, тебе князем власть дана, а коли ты вроде как атаман наш – тебе и решать.
Ну вот, опять в атаманы записали, можно подумать – я напрашивался.
Поутру встал вопрос – ехать дальше до реки или назад, в Муром? Мнения моих товарищей разделились. Я выслушал доводы всех и решил – идем обратно, на Муром. Какой-то дряни не хочется нас видеть на этой дороге, поэтому упырей и послали. Наша задача – очистить дорогу от нечисти, так какого рожна мы к реке поедем? Возражений не было, и мы выехали обратно.
Помятуя о вчерашнем,
– Милочки, вы не в Муром ли?
– В Муром, бабуся.
– А можно мне с вами?
– Нету у нас саней, отстанешь быстро.
– Ничего, я как-нибудь рядышком, лишь бы не обидел кто.
Мы медленно поехали. Кони пофыркивали, из их ноздрей валил пар. Холодновато утром. Я насторожился. Дружинники весело болтали между собой и с бабкой, а в сердце у меня поселилась тревога. Откуда здесь, на глухом перекрестке, взяться бабке? И еще одна странность. Это молодой человек может поспевать за конем; мы же с полверсты отъехали от перекрестка, а бабка даже не запыхалась. Это в ее-то возрасте, да в валенках. Кто носил валенки – сразу поймет: в них ходить можно, но быстро идти – тяжело, а бежать – совсем затруднительно.
Я сделал знак Павлу, он потихоньку приотстал и теперь замыкал нашу колонну. Подняв руку, я остановился, развернул коня. Все остальные тоже остановились. Я обратился к бабке:
– А теперь рассказывай, старая, откуда ты здесь взялась, в этой глухомани? По дороге никто давно не ездит, следов нет.
Все уставились на бабку. Неожиданно лицо ее стало меняться, вытянулось, появились длинные клыки, вместо ногтей – длинные когти, а кисти рук покрылись шерстью. Зарычав, бывшая бабка, а теперь здоровенная волчица прыгнула к ближайшему всаднику и вцепилась ему зубами в ногу. Михаил – а это был он – кулаком врезал волчице по черепу и отбросил от себя. На штанине его зияла дыра и обильно текла кровь. Волчица тут же вскочила и вцепилась в шею коню Михаила. Лошадь от боли взвилась, и Михаил упал на землю. Подскочивший Павел ударил саблей, но волчица извернулась, и сабля лишь отрубила кончик хвоста.
– За лесом смотри, – крикнул я Герасиму, и направил коня к месту схватки, но мое вмешательство уже не требовалось.
Вторым ударом Павел перерубил волчицу пополам. Зверь упал. Мы столпились вокруг, поглядывая в лес – не появятся ли новые твари. Меж тем волчица совершила обратное превращение – когти стали уменьшаться и превратились в ногти, волосы исчезли, и волчья морда медленно превратилась в старушечье лицо. Под животом расплывалась кровавая лужа.
– Волкодлак, оборотень! – перекрестились дружинники.
– Парни, в следующий раз заметите что странное – рубите сразу, будь это старушка, мужик или ребенок. Все очень серьезно, сами убедились.
– Прости, атаман!
Мы осмотрели рану Михаила. Из бедра был вырван здоровенный кусок, рана обильно кровила. Я присыпал ее порошком сухого мха – так часто делали русские ратники, и перевязал холстиной.
– Вот зараза, на чем я теперь поеду? – выругался Михаил. Лошадь его
М-да, больно здоров Михаил, и лошадь была ему под стать. Теперь надо и его, и сумки, и оружие распределять по другим лошадям, да и сам Михаил – не ходок с такой ногой. Мы усадили его на лошадь брата, такую же здоровую, как и павшая, распределили груз по другим лошадям. Павел, как самый легкий, подсел к Герасиму.
– А волкодлак? Надо его разрубить на куски, иначе ночью он снова может ожить.
Андрей соскочил с лошади, порубил старушку-оборотня на куски и поразбросал их в разные стороны, вытер руки снегом. Прямо голливудский фильм ужасов, расчлененка какая-то.
Наверное, придется возвращаться назад, тяжело будет Михаилу с такой раной верхом ехать до Мурома. Развернулись назад, в Мошкино. Домчали быстро.
На постоялом дворе я осмотрел рану – не кровит. Уложили Михаила в постель, приказали лежать и выздоравливать. За несколько дней Михаил должен отлежаться – парень здоровый, сильный. Только вот без лошади – не боец. Пешим далеко не уйдешь, а в деревне лошадь ему не найти. У крестьян лошади мелкие, не по весу Михаила, надо в Муроме покупать.
Оставив в комнате у Михаила лишний груз – седло с павшей лошади, оружие его и сумки, снова двинулись на Муром. Скакали быстро – и так много времени потеряли, теперь уж точно до ночи не успеем. А может, это даже и хорошо? Мы на себя, как на живца, нечисть ловить должны, так что при здравом размышлении днем нам спать надо, а ночью на дорогу выходить, как разбойникам. Тьфу ты, помяни черта не вовремя – он тут как тут. Нет, не черт – разбойники.
Перегородив дорогу, стояли четверо, одетые в полушубки, валенки; и оружие у них справное – у одного копье, – похоже, охотничья рогатина – с широким стальным лезвием, у двоих – мечи, четвертый держал в руках топор, да не плотницкий, а боевой – на длинной ручке, с узким лезвием. Такой хорош для боя против защищенного броней противника – любые латы проламывает, кольчугу прорубает, и не всякий щит долго продержится под его ударами.
Мы синхронно обернулись – сзади, отрезая пути к отступлению, недобро скалясь, стояли еще четверо. Оружие у них было похуже – дубины.
Конечно, разбойники не дураки. До Мурома совсем недалеко, и любой, застигнутый на дороге разбойниками, будет пытаться пробиться вперед, потому и стоят впереди тати с серьезным оружием, а может быть – и с воинским опытом. Герасим мгновенно выхватил лук и пустил стрелу. Стоящий впереди тать с рогатиной захрипел и упал. В шее его торчала стрела.
– Бей задних! – крикнул я ему.
Татарин обернулся на лошади и защелкал луком. Теперь хотя бы за тыл можно было не беспокоиться.
– Вперед! – крикнул я.
Андрей, Павел и я пришпорили коней, сабли уже были в руках. Привстав на стременах, я с оттягом ударил саблей разбойника. Тот подставил под удар топор. Бзынь! И у меня в руке осталась только рукоять. Конечно, сабля не предназначена, чтобы отражать удар топора.
Мы развернули лошадей. Тот, что с топором, криво усмехался, перебрасывая топор из руки в руку. Еще один лежал без головы на дороге – Павел постарался.