Княжья воля
Шрифт:
С самого начала невеселый Шест по мере приближения к цели совсем скуксился.
— Ты чего такой загадочный? Стряслось чего? — попробовал я выяснить причину его беспокойства.
— Сейчас сам все увидишь, — ответил дружинник, чем подтвердил нехорошие опасения.
К корчме я прибрел совсем уставший и в препоганом настроении, которое еще больше рухнуло, едва я увидел царящий в заведении беспредел.
Общий зал битком забит орущей публикой весьма сомнительной наружности. Свободных мест за столами почти нету, в дальнем углу кто-то кого-то душит в партере, человек десять наблюдают за этим веселым
Я застыл у порванного дверного полога в совершенном ступоре и несколько минут наблюдал за творящимся хаосом. Насколько я смог определить все здесь собравшиеся при оружии и не с какими-то там ножами и дубинами, а с топориками за поясом и мечами. Десятки копий, шлемов и щитов свалены в кучу неподалеку от очага. Воины. Все до единого. И ни одной знакомой рожи, за исключением ближайшего к южной стене стола, где сидит все поголовье боевого хирда Эйнара Большие Уши и веселится едва ли не громче всех остальных. Я заметил как один из налакавшихся вонючего пойла посетителей сильно ущипнул за упругую задницу проходившую мимо стола Росу. Нашлась, девочка, это хорошо. Плохо, что не опустила ему на башку несомый ею тяжелый медный жбан, а вскрикнув, рванулась прочь как испуганная олениха. Вдалеке возле поварни промелькнуло и исчезло в суете каменное лицо Млады, где-то жалобно тренькнули и замолкли гусли, заглушенные взрывом нетрезвого гогота.
Я резко обернулся к застывшему рядом Шесту. Алафьен к этому моменту уже отправился к столу шефа, отвешивая по дороге тумаки и оплеухи тем, кому не повезло преградить ему путь.
— Что здесь происходит, братан, что-то я никак не въеду? Кто эти черти? Какого хрена они здесь творят?
Мне пришлось поднапрячь связки, чтобы преодолеть шумовой барьер и донести до Шеста всю вопиющую суть вопросов.
— Варяги, да урманы, — мрачно ответил Шест. — Четвертый день пируют.
— Откуда они тут взялись?
Мой вопрос повис в воздухе, так как Шест изволил красноречиво держать язык за зубами. Ладно, зайдем с другой стороны…
— Наши здесь есть?
— Один Яромир.
— Беги, разыщи кого сможешь и сюда. Вендара позови тоже.
Я двинулся в сторону Эйнара. На ходу встретился взглядами с Младиной и мотнул головой — потом, мол. Беззвучно охнув, она прикрыла рот ладошкой и поспешила исчезнуть в недрах поварни.
— Хо-хо! — гоготнул Большие Уши, узрев вблизи себя мою персону. — Стяр!!! Очухался?! А ну, ребята, раздвиньтесь, дайте место десятнику!
Я плюхнулся рядом с предводителем данов и мне тут же подсунули недоеденную кем-то плошку с мясным варевом, Эйнар придвинул большую чару с жидким пивом.
— Отъедайся, Стяр, а то кожа да кости! — перекрывая шум, провозгласил Большеухий.
— Суки вы с Дроздом! — громко произнес я прямо в слоновье ухо Эйнара.
— Я знал, что ты так скажешь! — Эйнар добродушно махнул лапой. — Не обижаюсь! Ты, Стяр, можешь говорить мне все что захочешь! Другого такого счастливца я в жизни не видывал!
От него
— Счастливца? — насторожился я, уловив скрытый подтекст в словах скандинава. Пока дан добродушен и чрезмерно разговорчив, нужно выудить из него по максимуму.
— Ну конечно! Удача ведь снова на твоей стороне. Твой враг посрамлен, ты жив, что это как не удача?
— А что есть, по-твоему, удача, Эйнар? — Я уже знал, что все скандинавы просто повернуты на сей эфемерной субстанции. Не скажу, что другие ее не ценят, но у викингов удача возведена в ранг божества и если бы они додумались поставить этому божку идола, то он был бы отлит из чистого золота. Пока же Эйнар будет бухтеть, я осмотрюсь повнимательнее…
— Ну-у… если с человеком чаще случается хорошее, а нехорошее обходит стороной, такого я назову удачливым, — с удовольствием принялся рассказывать Эйнар. — Норны поцеловали его в лоб при рождении и пристально следят за ним всю его жизнь, какая бы она ни была короткая или длинная. Когда человек удачлив, то и тем, кто рядом с ним тоже немного перепадает. Я знавал таких, с ними опасно, но весело и прибыльно. Теперь я вижу: все, что о тебе рассказывают — правда. Худо нынче с удачей, куда нос ни засуну, все оказывается огромной, воняющей тухлой рыбой тюленьей задницей. Как вот с этим… Горхидом. А так все хорошо начиналось… Полоцк город большой и богатый, здесь можно было взять много добычи.
Нотки разочарования, сквозившие в словах Эйнара, не показались мне наигранными.
— Хм, помоги ты не мне, а князю куршей, удача была бы на его стороне, а в случае взятия городских укреплений, ты мог прилично разбогатеть.
Как я ни силился, никак не удавалось высмотреть среди пирующих Яромира, зато заметил спящего за соседним столом Торельфа. Молодой дан оперся спиной о бревенчатую стену корчмы, свесил на грудь буйную головушку и дрых в обнимку с гуслями Кокована.
— Горхид — глупец! — продолжа изливаться Эйнар. — Я бы ему не доверил даже коз пасти. Разве можно было оставить в тылу укрепление с вражескими воинами внутри и пойти пировать?
— Они не знали сколько нас и не захотели терять людей без тщательной подготовки. Утром бы нас всех прикончили.
— Не захотели терять людей и в итоге потеряли все, а тебе в очередной раз улыбнулась судьба. Посмотри на всех этих воинов! — Эйнар обвел открытой ладонью внутренности корчмы. — Все они явились сюда за удачей. Пришли за доброй добычей, которую настоящему воину сулит лишь поход под предводительством сильного вождя.
— Они пришли к Рогволду?
Эйнар пренебрежительно фыркнул.
— Рогволд — старый разбойник, однако, предпочел укрепиться на земле, обирает хлебородов, пчельников да ремесленников, что обитают в его княжестве, собирает подорожное мыто, волоки держит. Не спорю, может это и прибыльное дело, только оно мне не по душе. Тот, кто хоть раз прогулялся по лебединой дороге, будет мечтать об этом всю оставшуюся жизнь. Полоцкий князь перестал быть хищником, клыки выпали, остались одни рога. Не спорю, что туру на рога попало, считай — пропало, но когда хищник становится травоядным его дни сочтены.