Князьки мира сего

Савельев Дмитрий Сергеевич

Иваненко без труда нашёл нужного кавказца, показал ему удостоверение следователя МВД.

— Мы разыскиваем молодых людей, супругов, Алексея и Ольгу. Есть информация, что они отоваривались у вас.

— А что с ними случилось? — настороженно спросил кавказец.

— Так вы их знаете?

— Лёшу и Олю?

— Почему вы решили, что с ними могло что-то случиться?

— Дорогой, у таких, как они, много врагов.

— А может быть, они сами совершили какое-нибудь преступление?

Кавказец улыбнулся, глядя на Петра, как на умственно отсталого.

— Лёша и Оля? Дорогой, давай я расскажу тебе свою историю. Клиентов всё равно пока нет. Я приехал

из Азербайджана в Москву совсем молодым. Восемнадцать лет мне было. Я сидел. Да, дорогой, вы же всё равно всё узнаете. Пять лет я сидел за грабёж. Я хорошо бегал. Родной дядя отправлял меня отнимать на улице сумки у обеспеченных женщин и убегать. На зоне меня сильно избивали, и я взмолился Аллаху, и Он защитил меня от смерти. Теперь я держу эту точку и всё делаю своими руками. Жена у меня азербайджанка, двухкомнатная квартира и пятеро детей. Ибрагим меня зовут, дорогой.

Азербайджанец протянул Петру покрытую чёрным волосом руку.

— Пётр Исаакович. И какое отношение имеет ваша история к супругам Голубинниковым?

— Мы всей семьёй ходим в мечеть, и мы, верующие, узнаём других верующих. Такое дело, дорогой, у верующих принято соблюдать заповеди, а другие делают, что хотят.

— Вы видели, как они крестятся? Может быть, они говорили, в какую церковь ходят?

— Нет.

— То есть это ваше предположение, что они верующие?

— Вот если ты, дорогой, увидишь ласку в глазах своей жены? Глаза её сверкают и говорят: «хочу», это будет предположение? Или знание?

— Вы правы, верующими они были. Своего рода… Алексей и Ольга пропали, нам надо обязательно их разыскать.

Взгляд Ибрагима сделался грустным.

— Вы их не разыщите. Они в раю…

— Или в аду.

— Всё лучше, чем здесь, — махнул рукой Ибрагим.

— Как это?

— Всё просто. Земля — СИЗО, рай — воля, ад — зона. Те, у кого нет ходок, думают, что в СИЗО лучше, чем на зоне. Они ошибаются.

— То есть вам плохо на Земле?

— Как и всякому верующему. Да, я ращу детей, у меня любимая жена, своё дело. Но я не могу видеть, как все обманывают, брат брата отправляет на смерть, ненависть и злость всем управляют. Там Аллах этого не допустит. Даже в аду. Там — справедливость. Многие мои земляки любят Землю, потому что не верят в жизнь там. Они просят у Аллаха побольше денег и боятся смерти. Но есть и настоящие верующие.

— Вы говорили, что у Голубинниковых должно быть много врагов. Кто, например?

— Например, их родные, соседи, друзья. Все, кто не верит в жизнь там и хочет, чтобы все жили по законам рынка. Чтобы всё покупалось и продавалось — дружба, благополучие, любовь. Чтобы обманывать и командовать.

— Так вы с ними беседовали о Боге? — догадался Иваненко.

— Мы по-разному верим, но мы одинаковые.

— А говорил, что по глазам!

— По глазам вначале, дорогой. А в какую церковь ходят и где живут, я не знаю.

— Ибрагим, дорогой, а зачем ты называешь меня дорогим? Я тебе действительно дорог? Может, ты любишь всех работников милиции?

— Я называю всех «дорогой» и «дорогая» от чистого сердца. Мы все на одной планете, всем помогает Аллах.

— А как же «кафиры»? Может, тебе, дорогой, не в мечеть надо ходить, а в храм? И говорить всем, что Бог есть Любовь?

— Я верю так, как верили мои предки. Нельзя предавать традиции своего народа. Вы, русские, предали, и что с вами стало? Материтесь, даже женщины, пьёте водку и грозите всем ядерным оружием! Весь мир над вами смеётся! Даже хорошо торговать не умеете, а нас, «чёрных», обвиняете в том, что мы все

рынки захватили!

— Мой отец, вообще-то, евреем был. Но он не в лавке торговал, а в Университете преподавал. Ладно, оставьте мне свой телефон, гражданин Ибрагим. Если Голубинниковы в раю, мы вызовем вас на опознание их тел.

* * *

«Люди какие нынче религиозные пошли, — размышлял Пётр Исаакович, прогуливаясь по парку в ожидании офицера ФСБ. — Может, и майор — какой-нибудь индуист. Нет, это ему не положено. Майор ФСБ должен исповедовать материализм. Хотя материализм — не религия, а образ жизни. Если тебе нравятся красивые изысканные вещи, удобная мебель и одежда, надёжный бесшумный транспорт, умная техника, упругие молодые тела… И ведь майору всё это нравится, но он служит родине. Он, как монах, готов терпеть лишения ради высшей цели — служения отчизне. А отчизне, в свою очередь, нужны материалисты, а не духовидцы. Вот оно как получается. Кто не материалист — тот враг родине! А как я, религиозно озабоченный человек, послужу своей родине? Вот что мне в наследство отец оставил — религиофилию!»

Увлёкшись своими мыслями, Иваненко не сразу заметил, что майор идёт сбоку от него, на полкорпуса позади. Патриот, как обычно, был одет в штатское и походил на клерка из хорошей компании, но его мудрые и в то же время затравленные глаза походили на глаза главы государства; и смотрели они так же обречённо и в то же время проникновенно, как у главы государства.

— Здравствуйте, Пётр Исаакович, — сказал майор, и на его лице изобразилось некое подобие улыбки. — Размышляете?

— Добрый день. Я всегда был склонен к размышлениям.

— И за мной такой грешок водится. Давайте присядем на ту скамеечку. Рапорт готов?

— Да. Пожалуйста.

— Версия уже есть?

— Да.

— Будьте добры, изложите в двух словах.

— Моя предварительная версия такая: убийство пришельца совершил Голубинников, оно не носит ритуальный характер и совершено не преднамеренно, а из страха, из животного ужаса. Если бы оно носило ритуальный характер, обстоятельства были бы очевидно другими. То, как пришелец попал в квартиру Голубинниковых, предстоит выяснить в дальнейшем. Горло перерезано по причине, что убийца счёл его наиболее уязвимым органом, в чём прослеживается явно мужская логика. Убийца сознавал, что пришелец — не человек, и расположение внутренних органов у него может не совпадать с расположением внутренних органов человека. Женщина, тем более в состоянии аффекта, попыталась бы поразить объект ножом в сердце. Таким образом я сделал вывод, что убийство совершил Голубинников. Затем супруги сразу же покинули квартиру и пустились в бега, не зная, какими могут быть последствия их поступка. Пытаясь обороняться, пришелец повредил Голубинникову руку, отсюда — кровь на ручке двери и перилах лестницы. Когда мы найдём Голубинниковых, ситуация полностью прояснится.

— Браво! — хлопнул два раза в ладоши майор. — Ваша версия полностью совпадает с моей, хотя аргументация у меня несколько другая. В религиозных семьях мужчина обычно доминирует и несёт ответственность за все решительные действия. Даже если бы убийство совершила Голубинникова, она сделала бы это по указанию мужа. А как, по вашему мнению, необычное вероисповедание Голубинниковых может быть связано с появлением пришельца именно в их квартире?

— Тут можно строить лишь отдалённые предположения. Возможно, это связано с религией неопознанных существ. Скорее всего, с их стороны это была неудачная попытка вхождения в контакт с человеческой расой.