Кобра под подушкой
Шрифт:
– Ваш американец - вареная глиста, - отчеканил Пимброк.
– И кретин чистейшей воды.
– А в профиль напоминает дохлого верблюда, - добавил Эймз.
– Жалкие завистники, - прошипела Дафни и, громко стуча каблуками, вышла из комнаты.
Эймз сел на стол и набрал номер телефона.
– Простите, не разбудил? Только сейчас кончил. Француз не выдержал. Что? Нет, не умер. Еще жив и решил говорить, но попросил дать передышку. Сейчас придем.
– Эймз осторожно положил трубку.
– У полковника хорошее настроение. Наверно, ему обещали повышение.
– Или взял реванш в покер, - сказал Пимброк.
– На прошлой неделе он проигрался в пух и в прах.
II
Узкие улицы предместья Касабланки были безлюдны и погружены во мрак. Идти надо было очень осторожно - на каждом шагу джипы, грузовики и мотоциклы, они заполняли все улицы и переулки, а по краям улиц - канавы с вонючей водой. Зажигать карманные фонарики запрещалось. В небе гудели самолеты - барражировали над гаванью.
Наконец добрались до отеля "Анфа", огороженного колючей проволокой. Здесь охрану несли американские часовые. У некоторых вместо автоматов были гидропульты - на случай, если немцы сбросят магниевые бомбы.
Часовые трижды проверяли пропуска Эймза и Пимброка. Последняя проверка проводилась в вестибюле отеля. Дежурный сержант военной полиции щелкнул пальцем по пропуску и объявил:
– Через три часа зеленые будут недействительны. Доставайте новые.
– Мы ведь здесь живем, - сказал Эймз.
– Неужели все строгости распространяются и на нас?
– Все одинаковы перед богом и генералом Паттоном.
– Синие были, - сказал Пимброк, - желтые и зеленые тоже. Теперь, очевидно, будут красные.
Американец улыбнулся уголком рта.
– Спросите у немецких шпионов, они, наверно, знают.
– Он вдруг замолк, уставившись на Пимброка удивленными глазами.
– Простите, капитан... но такое сходство...
– Какое?
– Совсем недавно читал... забыл заглавие... о том, как судья украл мумию.
– Американец шевельнул уголком рта.
– На задней стороне обложки было фото автора. До черта похож на вас.
Эймз хмыкнул.
– Очевидно, такое же круглое румяное лицо, толстый нос и вульгарные усики. Физиономия не одухотворенная.
Американец улыбнулся - на этот раз всем ртом.
– Поразительно похожи. Случайно, не родственник?
Пимброк отвесил легкий поклон.
– Во всяком случае, это сходство мне льстит. На меня всегда обращают внимание, когда я с майором Эймзом. Выделяюсь на его фоне.
В номере полковника Марло пахло дорогими духами и сигарами. Хозяин комнаты, стройный, моложавый, с седыми подстриженными усами, сидел в розовой пижаме на диване, скрестив ноги. На столике стояли пустые жестяные банки из-под пива и коробка с сигарами.
Эймз коротко доложил о допросе. Полковник тряхнул головой.
– Этот француз прислан из Уэльвы резидентурой немецкой военной разведки. Во главе резидентуры стоит полковник Рауш. С ним здесь связан испанец Уркихо. Словом, это линия разведки адмирала Канариса.
– А на прошлой неделе американцы арестовали бразильского коммерсанта, сказал Эймз.
– Он оказался агентом гестапо, то есть разведки Гиммлера.
Марло кивнул головой.
– У немцев несколько параллельных линий разведок. Поэтому они так хорошо осведомлены.
– Голос у полковника был мягкий, притушенный - привычный к доверительным разговорам.
– Я много раз говорил о том, что нам надо перестроить нашу разведку по немецкому образцу, но у нас в Лондоне на этом деле сидят круглые идиоты, которых давно надо перевести на работу в богадельню для глухонемых старух.
– Немцы, наверно, уже пронюхали, - сказал Пимброк.
Берлинское радио сообщило, что где-то в Африке собрались начальники штабов союзных стран. А местный эмиссар разведки Канариса сеньор Уркихо уже знает, что сюда приехали Маунтбэттен и Александер.
– Не пора ли взять Уркихо?
– спросил Эймз.
– Его переписка с Уэльвой под нашим контролем - связник перевербован нами. Его донесения о конференции мы задержали. И мы знаем, где он прячется. Брать его не стоит, а то немцы забросят другого и придется искать его. Зачем придумывать себе лишнюю работу?
– А насчет прибытия Черчилля и Эйзенхауэра из Лондона он знает? спросил Эймз.
– Пока не знает, но может узнать в любую минуту, потому что некоторые корреспонденты уже догадались и могут проболтаться.
– Вчера в офицерском клубе вертелась одна американка, только что приехавшая сюда, - сообщил Пимброк.
– Разговаривала с адъютантом Паттона. Наверно, пронюхала, что его солдаты несут охрану в городе. Блондинка с серебристым оттенком, так называемая платиновая блондинка, длинноногая, фигурка безупречная, соотношение: 36-23-38...
Эймз усмехнулся.
– От внимания капитана не ускользнет ни одна юбка. Даже во время войны.
– Майор Эймз, к сожалению, еще не дорос до усвоения азбучной истины о том, что именно во время войны надо смотреть в оба за женщинами которые вьются вокруг штабных офицеров.
Полковник улыбнулся одними глазами.
– Очко в пользу капитана, - мягко произнес он.
– Эту трясогузку потом задержали около виллы Мирадор, очевидно, хотела хоть одним глазком увидеть Черчилля. Когда ее доставили ко мне, я решил пугнуть ее, но она показала мне кончик языка и предложила позвонить на виллу напротив, Майку Рейли, начальнику личной охраны президента. В общем, выяснилось, что она секретарь видного чикагского промышленника, играющего большую роль в управлении экономической войны. Пришлось извиниться и выпустить. Но присматривать за ней не мешает
– А что если эта американка... ее зовут Лилиан Уэстмор...
– Пимброк покрутил пальцем, - подсунута к чикагскому толстосуму со стороны? Что если она нацистская Мата Хари...
– Вполне возможно, - согласился полковник.
– Держите ее в поле зрения. И надо взять под наблюдение одного русского, приехал из Дакара. Судя по документам, корреспондент ТАСС, но вполне возможно, что он такой же корреспондент, как я далай-лама.
– Мне сказали о нем вчера в пресс-бюро штаба, - сказал Эймз.
– Я пошел в ресторан отеля у пристани и, увидев русского, подсел поближе к нему, попросил у него свежие газеты, разговорился и познакомился. Он живет в том же отеле.